Ей нужна влага. Потому что так больно растрескались губы. И сохнет в горле.

А потом она замечает у края провала в нору что-то белое. Приподнимается на локтях с усилием и видит кости какого-то животного. Ей очень хочется думать, что это животное, судя по черепу. Вода! В маленьких выемках костей. Грязная, но вода… Плевать уже… Она выпивает немного. Пара глотков. Остальные бережно тащит, стараясь не расплескать, под каменный навес. Костей четыре штуки. Воды еще на шесть глотков.

Она умрет… и почему-то ей все равно. Главное, чтобы не пришли они…

Она умрет и станет, как они…

Как они…

Она не может никак понять, кто они. Но она определенно знает. Потому что понимание того, что такие они, здесь, в голове, только ускользает куда-то постоянно. Как и понимание того, кто такие другие они. Есть они, которые несут с собой опасность. И есть другие. Те, с которыми безопасно и не страшно. Те, с которыми спокойно.

Надо просто до них дойти.

Здесь долго быть нельзя. Грязно. Неудобно. Надо идти. Нужны силы.

На этот раз она проваливается в сон. Долгий сон, без сновидений. Она открывает глаза и больше не видит узкую полосу света в щели. Значит, сейчас ночь. Впервые чувствует себя иначе, чем раньше. Не так сильно трясутся пальцы. И, кажется, ее рана больше не кровоточит, как она аккуратно трогает кожу на лбу.

Сепсис. Ее сознание обжигает всплывающее откуда-то из глубин памяти слово. Она сразу же отдергивает руку.

Потом находит на ощупь воду. Выпивает немного. Правда, одну из костяшек она переворачивает в темноте, и это лишает ее ровно трех глотков. Хочется плакать, но слез нет. Вообще. Она вроде и плачет, а слез нет. Совсем. И она вспоминает тут же, что по всем признакам у нее явное обезвоживание.

Нужна вода. Нужно идти…

Она снова проваливается в сон, чтобы утром выползти из этой норы. Пробует встать на ноги. На этот раз получается лучше. С удивлением обнаруживает на своей руке гипс.

У меня сломана рука? Вроде бы, не болит. Или головная боль, что не утихает ни на минуту, просто затмевает эту боль?

Потом снова неуверенно шагает, борясь изо всех сил с головокружением. Старается держаться подальше от стволов деревьев и кустарников.

Натолкнется – упадет. А упадет, рискует не встать…

Надо идти. Куда ей идти?

Она замирает на месте на какое-то мгновение, и это спасает ей жизнь. Потому что видит впереди вдалеке на неясные тени, медленно бредущие между зелени веток.

Это они… И от них надо уйти…

Она снова возвращается в нору и лежит там, пока мимо проходят те, кто еще недавно были людьми. Шаркающие шаги по траве. Еле слышное хрипение из десятка глоток. Пару раз в нору просовываются руки. Скрюченные пальцы упрямо пытаются поймать воздух. Потому что до нее не достать… Она смотрит на эти пальцы и чувствует страх. Потому что в памяти вдруг возникают картинки, что могут делать они. Те, кто пытается шарить сейчас в ее маленьком убежище этими руками.

Они – ходячие! – уходят. Она долго лежит, присушиваясь к каждому звуку, потом все-таки засыпает и просыпается только на следующее утро. Выползает из своей норы. При этом случайно ударяется головой о каменный свод. Потому что чувствует влагу на своем затылке, а когда трогает рану пальцами, обнаруживает кровь.

Это она только что разбила голову? Нет, ударилась правым виском. А кровь на затылке…

Сначала она думает, что кровотечение остановится само по себе. Медленно обходит свое убежище, стараясь найти что-нибудь полезное, сама не понимая, что ищет. Сосредоточиться очень мешает головная боль, пульсирующая в висках, затылке и в левой части лба. Находит ярко-красные точки земляники в траве. Ползает по земле, думая о том, как неудобно делать это с гипсом на руке, и собирает ягоды, только сейчас понимая, насколько голодна. И на ее счастье, находит маленькую бутылку из-под воды. Она валяется без крышечки, полупустая. Но на дне она видит остатки воды. У воды какой протухший вкус, но она снова напоминает себе, что ей сейчас не до выбора.

Лучше мучиться животом, чем сдохнуть от обезвоживания.

Долго лежит на траве после скудной трапезы, собираясь с силами, а потом снова бредет к привычной уже норе. И только тогда обнаруживает, что кровь из раны все еще течет. Надо как-то остановить. Перевязать. Никакой ткани нет. Снимает с себя кардиган, потом поло. Затем натягивает кардиган обратно, а поло держит у раны на голове. Так и заползает обратно в свою нору.

Просыпается утром от громкого хрипения. Равнодушно смотрит, как пытаются ухватить пустоту скрюченные пальцы. Не боится, потому что уже знает, что он не достанет. Но понимает, что когда этот ходячий уйдет, ей надо тоже двигаться дальше.