Я дома. Я вернулась домой. К Мэгги. Я вернулась…

Бэт осторожно кладет спящую малышку в колыбель, стараясь не потревожить ее сон, и укрывает одеяльцем, как делала это прежде с Джудит столько раз. Легко проводит костяшками пальцев по пухленькой щечке, не удержавшись. А потом выпрямляется и встречается глазами с Мэгги, уже давно выпрямившейся в кресле и наблюдающей за ней со странным выражением в глазах.

Они смотрят друг другу в глаза некоторое время, а потом Бэт протягивает руку, и Мэгги тут же подается навстречу, протягивает свою. Их пальцы переплетаются. Смыкаются. Так крепко, что у обеих даже отдает в костяшках.

– Я вернулась домой, Мэгги, - шепчет Бэт, и Мэгги снова начинает плакать.

Потом они сидят на полу, прислонившись спинами к креслу. Просто сидят рядом. Голова Бэт на плече Мэгги. Пальцы по-прежнему в тесном сплетении. Будто разомкнешь пальцы – и все, тут же разомкнется нить, протянувшаяся между ними недавно.

– Мне жаль, что я тебе столько наговорила тогда, на крыше. Прости меня. Иногда меня несет, и остановиться практически невозможно…

– Это то… с банкой? Как это бывает? – пытается узнать Мэгги, но чувствует, как тут же напрягается Бэт, сидящая рядом. – Прости-прости… не говори ничего!

Они обе вспоминают то, что сказала доктор, которая приходила сюда по просьбе Гленна сегодня утром. И обе плачут.

Мэгги – из-за того, что случилось с Бэт, и последствий этого, которые так просто не стереть из жизни ее маленькой сестры, как бы ей ни хотелось того. Бэт - из-за своей слабости перед нахлынувшими эмоциями при воспоминании о том визите.

Странно. Ни тени былого гнева, который яростно пылал в крови, вызывая бешеный стук в висках. Ни ненависти, которую, как она думала, будет ощущать, наподобие той, что пришла к ней тогда ночью после подслушанного разговора у крыльца.

– … невероятно, - тонкие холодные пальцы требовательно ощупывают голову, разведя длинные пряди в стороны. Но на удивление Бэт, не причиняют ей дискомфорта и не вызывают раздражения. Как и изумление, которое так явно слышится в голосе доктора.

Почему у докторов всегда такие холодные пальцы?

– И все это без медикаментозного лечения. Без реабилитационной поддержки… Это невероятно. Неврология, конечно, не моя специальность, но… это же… все, что я знаю, все, чему училась столько лет, говорит сейчас о том, что это просто невозможно! Но я вижу своими глазами! Мой Бог! Тут действительно поверишь в чудо! – улыбается доктор.

Она хорошенькая. И такая молодая для доктора, лет тридцати-тридцати пяти. Бэт ожидала увидеть почему-то мужчину и в возрасте, а пришла она – в белой футболке и джинсах, веселая и сразу же располагающая к себе чем-то.

Правда, видеть ее радушие и готовность к знакомству было странным. Но Бэт все-таки заставляет себя пожать ее ладонь при знакомстве. Последний раз, когда ей вот так улыбался незнакомец, дело закончилось в очередной раз кровью. Потому что той компании очень приглянулись арбалет Бэт и теплая куртка Моргана.

Она снова откидывает голову Бэт, чтобы теперь взглянуть на шрам от входного отверстия пули. Аккуратно трогает его пальцем, потому что замечает, насколько напряжена та под ее руками.

– Я сейчас перечислю, а ты подтвердишь, что бывает у тебя, хорошо? Просто кивни мне, когда я назову то, что замечаешь за собой. Судороги в мышцах. Мигрень. Потеря ориентации в пространстве. Потеря краткосрочной памяти…

Она что-то еще говорит, но Бэт ее уже не слышит. Она смотрит прямо в лицо склонившейся к ней женщине. На еле заметную россыпь веснушек на переносице. На ярко-рыжий завиток, упавший на лоб. Потом переводит взгляд на тонкие пальцы, обхватившие ее запястье, и почему-то думает о том, как эти самые пальцы медленно скользят по его крепким рукам… по спине. Вспоминая пустую упаковку от презерватива, лежащую под кроватью.

– Что-то случилось? – хмурится женщина перед ней. – У тебя вдруг участился пульс. У тебя нет головокружения сейчас? Дай мне левую руку…

Бэт протягивает ей левую руку, пытаясь побороть детское желание вообще отдернуть ладони. Теперь она понимает злость Мэгги на Гленна, который привел утром доктора.

Женщина вдруг застывает на мгновение над ее запястьем.

– Да, - говорит Бэт спокойным и ровным голосом, хотя в ушах вовсю уже стучит оглущающе громко пульс. – Я резала вены. Как видно – попытка не удалась. Я жива.

Женщина трогает указательным пальцем бусину на одном из ее кожаных браслетов.

– Красивый, - говорит она глухо. – Ты сделала это сама?

– Да. У меня было таких еще два. Потеряла.

– Ясно.

А потом она поднимает взгляд от запястья, и Бэт вдруг замечает, что ее глаза уже не так светятся, как раньше. Чуть погасла улыбка на губах. Она смотрит на нее пристально и долго, и Бэт почему-то начинает казаться, что та откуда-то знает ее.

– Так, - доктор отпускает ее запястье, а потом отходит к сумке, которую она принесла с собой. – Продолжим…