Если бы речь и вправду шла о правосудии, о справедливом наказании — Лея бы, по крайней мере, поняла это. Но сейчас Бену, возможно, придется умереть, как тем ребятам на Набу, из-за чужих амбиций. Они лишились своих жизней из-за амбиций Терекса, а он должен был лишиться своей из-за амбиций канцлера Викрамма. Там, в Тиде произошло страшное несчастье. Народ обвинял во всем главу Республики. Лучшее средство избежать дальнейшего развития скандала — переложить ответственность на другого. Дать людям того, на кого они смогут беспрепятственно обрушить весь свой гнев. С этим генерал никак не могла смириться.

Продолжая рассекать нетерпеливым шагом коридор, Лея, дрожащая не то от страха, не то от гнева, повторяла, как молитву, что не сдаст своих позиций. Она намерена настаивать на том, что пленник представляет ценность, он, по меньшей мере, владеет ценной информацией — а значит, ему необходимо сохранить жизнь.

Акбар наверняка поддержит решение своего командира, как и большая часть офицеров Сопротивления — и даже те, кто не ведает о родстве Леи и Кайло. Большинству из них достаточно знать генерала Органу, чтобы не сомневаться в правильности ее решений.

Однако Лее было известно, что некоторые приближенные Верховного канцлера желали бы поскорее избавиться от пленника. Расправа неизбежна, утверждали они. Только такую ответную реакцию и мог вызвать произвол, учиненный Терексом и его штурмовиками на улицах Тида. А кроме того, Лайам Викрамм должен был знать, на что он идет, когда предпринял попытку шантажировать Сноука. Главе государства необходимо отвечать за свои слова, и за угрозы, содержащиеся в этих словах. Нельзя угрожать жизни заложника, если на деле вовсе не собираешься убивать его.

С этим доводом, несмотря на то, что он даже со стороны звучит просто омерзительно, Лее приходилось согласиться.

Основная часть сената настаивала на соблюдении демократических принципов даже в этом исключительном случае. Если правда, что пленник — ученик Сноука, на чьем счету случаев террора многократно больше, нежели у Терекса и у любого другого военачальника Первого Ордена (за исключением разве что Хакса, бывшего командира «Старкиллера» — ничьей крови Республика не жаждала теперь так, как его), стало быть, решение о судьбе Кайло Рена следует предоставить военному суду. Именно так. Трибунал — поскольку совершенные Реном преступления характеризуются как «военные». Хотя сам он никогда не носил погон и не имел офицерского звания, он все же обладал реальной властью над солдатами и побуждал их расстреливать мирное население. А значит, целесообразно предоставить окончательное слово новому военному совету, что сенаторы и сделали, предпочтя умыть руки.

Но что, по сути, означает суд? Милостивую пытку. Мучительную отсрочку неизбежного, поскольку власти Республики располагают достаточным количеством доказательств, что Дантуин, Ованис, Джакку и Такодана — по меньшей мере, эти четыре случая нападения на гражданские объекты и жестокого их уничтожения произошли по инициативе Рена. Если покопаться, можно добавить к скорбному списку разрушение храма джедаев на Явине и многократные примеры жестокого обращения с пленными, демонстрируемого Первым Орденом и Кайло Реном, как его частью. Всех этих обвинений с лихвой достаточно для вынесения смертного приговора.

К тому же, это — тяжкое испытание для самого Бена. Пристальное внимание общественности, осуждающие взгляды и бесконечные вопросы судей сами по себе будут для него хуже, чем даже самый пугающий итог.

Лее потребовалось несколько минут, чтобы собраться и приготовиться к одному из самых ужасных действ в своей жизни прежде, чем генерал решилась возвратиться в зал для заседаний.

Однажды ее саму приговорили к казни — об этом пленнице, тогда еще совсем юной девушке, объявил гранд-мофф Таркин на «Звезде Смерти». Но даже тогда ее сердце так не холодело и не замирало от ужаса.

Еще около часа члены совета дискутировали, теперь уже не так оживленно, как в начале — быть может, лишь по причине усталости, накопившейся к концу дня, а может, все-таки потому что понимание ответственности за жизнь пленника — за единственную, конкретную человеческую жизнь — взывало к их сознательности и требовало не поддаваться легкомыслию. Роль палачей — это всегда неприятная роль. Обязанность разума перед природой — противиться смерти как явлению, даже если эта смерть необходима.

Участники совещания глухо обменивались друг с другом короткими фразами, стремясь выразить только основную свою мысль, но воздержаться от какой-либо личностной оценки сложившейся ситуации:

«Как можно отказаться от единственного, быть может, шанса на победу?»

«Мы — не дикари, чтобы вершить самосуд».

«Нельзя подрывать основы демократического строя, руководствуясь примитивной жаждой мести».

«Именно этого враг от нас и хочет».

«Не забывайте, что Первый Орден расстрелял пленников без суда и следствия!»

«Мертвым теперь уже все равно…»

Сопротивление в лице Акбара, как и предполагала Лея, оказалось солидарно с нею. Но мнения прочих членов совета разделились.