— Как насчет скрытой миграционной экспансии? — учтиво поинтересовался Горрен и неторопливо поднес чашку к губам. Он подмигнул Берту поверх ее края. Как — будто — флиртовал –ублюдок!

Берт хмыкнул и тряхнул головой.

— Не настолько их много. Черт побери, не настолько их много можно разместить! Африки, конечно, много, но территориально! Места, пригодные для жизни, сокращаются буквально на глазах. Средняя температура в субэкваториальном поясе может составлять в зависимости от сезона плюс пятьдесят — пятьдесят четыре градуса. В некоторых местах она и зимой не опускается ниже плюс шестидесяти. Там невозможно жить, китайцы это, индонезийцы, да хоть пангейцы.

— Помнится мне, ты провел полторы недели в том числе, я имею в виду во время своей последней поездки, в одной из таких областей, и вполне комфортно.

— В крытом городе, — поморщился Берт. — Под очень высоким защитным тентом, с искусственной атмосферой. Кстати, вне его пределов можно было передвигаться только в специально оснащенном вездеходе. Наверное, они и на Луне сгодятся, такая у них изоляция.

— А кто его возводил? Неужели не интересовался?

— Корейцы, — задумчиво произнес Берт.

— Ну вот видишь, — мягко улыбнулся Горрен. — По самым скромным подсчетам, тридцать три крытых города из тридцати шести построены азиатами, либо им принадлежит до семидесяти процентов уставного фонда в этих городах. Что характерно… что объяснимо, — пожал плечами Горрен, — эти города возводятся близко к самым разным месторождениям. Иначе смысла в них особого для инвесторов нет. Но тридцать три города из тридцати шести. Пока европейцы и в меньшей мере североамериканцы пытаются следовать правилам, которые сами себе придумали и навязали, но все равно нарушают, а нарушив, громко и нудно каются, азиаты мирно и почти бесшумно осваивают милю за милей. Кстати, в трех остальных больше половины основного капитала тента, под которым строится город, принадлежит мега-корпорациям, которые, как ты можешь дерзко предположить, тоже значительной частью своей, прости, задницы, сидят в Азии. Им нужны территории. Идейки вроде последовательного и масштабного освоения Мирового океана, Мирового космоса и так далее, пока остаются идейками. Да и то, даже если браться и реализовывать их, остается вопрос легислации.

Берт нахмурился и издал неопределенный звук. Вроде «Хух», или «Хрена ли», или что-то такое.

— Какой закон будет действовать на этой искусственно созданной обитаемой территории, — милостиво пояснил Горрен. — Что-то я сомневаюсь, что Китай, к примеру, примет к сведению мнение Лиги, когда на орбите вокруг Земли закружит полноценный город. Хотя в соответствии с кучей самых разных соглашений, договоров и пактов космическое пространство считается нейтральной зоной.

Берт усмехнулся.

— Угу, с китайцев станется представить момент заложения как момент сингулярности, а то, что развилось из него, как новую вселенную.

— Ага, — охотно согласился Горрен.

— Так ты хочешь, чтобы я поплотней работал с азиатами в Африке?

— Нет, — невозмутимо ответил Горрен. — К моему глубочайшему сожалению, у азиатов свои представления об этих играх и свои агенты. Мне с ними не тягаться. Я, конечно, могу сказать, кто из президиума Лиги с кем из китайцев — к примеру — сотрудничает, но не уверен, что тебе так уж нужны эти знания. Как ты сам понимаешь, посредниками выступают все те же азиаты. Нам, бледнолицым, они не доверяют, хотя и не считают зазорным якшаться с нами, когда необходимо

— Могу представить, что необходимость возникает достаточно часто, — скупо улыбнулся Берт.

— Я прикладываю все мои усилия, чтобы самая малая потребность раздувалась до размеров насущной вселенской проблемы, — благочестиво сложив руки на столе, кротко произнес Горрен.

Берт засмеялся.

— Получается? — спросил он.

Горрен поднял брови, пожал плечами, но ничего не сказал.

По разному, понял Берт. Это объяснимо: еще одно замкнутое общество, в которое пробиться — не угол обоссать. Но он подозревал, что можно предположить и другое: Горрен целенаправленно ввинчивался туда. Потому что речь шла не просто о деньгах, а о колоссальных их объемах, даже если говорить о среднем исполнительном звене, и дураком бы он был, если бы не пытался этого делать.

— Так ты хочешь, чтобы я занялся этим поплотней?

— Ты? — переспросил Горрен и изобразил улыбку на лице. Глаза его при этом оставались бесстрастными, а взгляд очень пристальным. – Нет, я хотел бы, чтобы ты занялся куда более своеобразными клиентами.

— Какими же? — удивился Берт.

— Так епископами и кардиналами же. Сначала в Брюсселе, Кёльне, Риме, а затем и в Йоханнесбурге.

Берту не оставалось ничего — только смеяться. Что он и делал. В Брюсселе, когда догуливал свое безработное время, а затем и в Кёльне, когда в его депозите приземлился договор с этим прощелыгой Горреном Дагом.

========== Часть 3 ==========

Решение Горрена отправить Берта на поиск путей подступа к братьям и (в значительно меньшей степени) сестрам из экуменической церкви вызвало у Берта недоумение. Чем дальше, тем больше. Во-первых, с какой стати заигрывать с ними? Они, конечно, везде и повсюду, но насколько важны экуменисты для той привлекательной цели, которую ставил перед собой Горрен Даг и которой он сумел заразить Берта, оставалось непонятным. Горрен был убежден: еще как нужны, еще как полезны и важны. Берт хмыкал и помалкивал. Аргументов «за» Горрен не приводил, а простое «поверь мне», буде он его применит, действовало бы на Берта совсем не так, как предполагалось, скорей наоборот, подстегивало дух противоречия, с азартом подбиравший доводы против. Но Горрен давал ему понять, что контакты с экуменистами могут оказаться дверцей если не непосредственно в райские кущи, так в какое-нибудь эльдорадо непременно. Как водилось за Горреном, ничего конкретного он не сообщал, но почему-то после разговоров с ним, как устоялось у них, за чашкой кофе, за которой следовал бокал пива или что-нибудь такое, да все в местах нестандартных, которые Горрен был горазд находить, Берт рыл особенно усердно, чтобы понять, откуда такая уверенность.