Экуменисты в той или иной ипостаси существовали довольно давно. Не так, как традиционные церкви, но все же. Достаточно было копнуть чуть поглубже, чтобы наткнуться на многочисленные проекты объединения мировых религий. Берт проводил дни, изучая, чем те религии отличались и что в них было общего, что позволило объединить их без особых кровопролитий. На Вселенском соборе 2027 года было объявлено о соединении христианских церквей, а еще через три месяца баталий наконец было утверждено название. Берт пытался вчитаться в причины, по которым название принималось так долго и мучительно; это было непросто. Он-то считал, что в бюрократическом жаргоне нет равных Иво Ленартсу, его бывшему начальнику, а оказывалось, что церковники ему сто очков форы дадут. Продраться сквозь заумь их объяснений было невозможно, Берт засыпал к концу третьего абзаца очередного протокола: что он, что предыдущие два состояли из семисот-тысячи слов и разделены хорошо если в два предложения. Понять их было просто невозможно. При этом достаточно было спросить библиотекаря, и он охотно и в двух дюжинах слов объяснял, что имели в виду новые отцы. Берт удивлялся: неужели толкование – это так просто, или, может, брат библиотекарь владеет каким-то секретом?

– Правильная диета, в том числе и духовная, и постоянная медитация, – улыбался брат библиотекарь.

Грешным делом Берт часто бывал очарован улыбкой этих братьев, которые несли послушание в библиотеках. Он снова и снова задумывался: не по внешнему ли виду их отбирают? Он уже побывал в библиотеках двух епископатов и еще двух монастырей, и везде он непроизвольно, совершенно незаметно для себя подпадал под обаяние библиотекарей. Они как один располагали к себе неожиданным терпением и смирением; могли, например, проводить сутки за подбором литературы, а потом составлять рефераты. В перерывах между исследованиями Берт спрашивал: «Не скучно?» Ответом ему всегда было: «Напротив, увлекательно»

Берт с готовностью рассказывал тем, кто спрашивал его в библиотеках, архивах и где угодно, что собирает материалы для одного политика, который хочет более объективной картины современной духовной жизни, которая, как известно, проблематична, если не представлять динамики развития. Никто не обращал внимания, что Берт упрямо не называл имени этого политика, что он вообще прибывал в епископат чуть ли не в качестве частного лица. До епископов он, само собой, не добирался, а с их секретарями общался вполне плотно. Они охотно посвящали Берта во внутреннюю жизнь церкви и были при этом, насколько он мог судить, вполне искренними. Насколько открытыми – другой вопрос, разумеется, не все открывалось постороннему, но представления Горрена о церкви-монстре, о пятой власти, о спруте казались Берту преувеличенными.

Кое-какие предположения имели под собой основание. Экуменическая церковь наследовала христианским церквям, которые даже после тотальной десакрализации общества обладали огромной собственностью за счет владений, десятины, ловкого управления капиталами, чего угодно. Берту попадались на глаза наставления самых разных церковных чинов о радетельности, бережливости, уважительном отношении к имуществу и прочая, прочая. Нынешний глава Синода – и тот был не чужд экономических назиданий. И Берт постепенно убеждался: кардиналы были не так просты, а предположения Горрена все-таки имели основание.

В одном из протоколов ему попала на глаза фамилия «Даг». Берт заинтересовался, начал разнюхивать, что за тип этот епископ Даг. Спрашивать Горрена напрямую не рискнул: тема достаточно щекотливая. Вдруг он внебрачный сын этого епископа – или обиженный племянник – или еще какой бедный родственник. Если так, то уверенность Горрена находила объяснение – он мог знать об этом не понаслышке; при этом и его нежелание самому заниматься установлением тесных контактов с клириками тоже становилось понятным.

Поэтому Берт присматривался к одному епископу с фамилией Даг, искал других людей с этой же фамилией. Оказывалось, его подозрения были вполне обоснованными: был то ли клан, то ли что-то наподобие спор, рассеянных по самым разным епархиям, не особо соотносившихся друг с другом, – если эти Даги предпочитали не общаться друг с другом. В Кёльне Берт даже оказался зван на ужин, где познакомился с еще одним епископом Дагом, а отвозил его в гостиницу секретарь епископа – племянник.

– Напоминает институт пажества, – негромко заметил Берт.

Секретарь Даг с любопытством посмотрел на него.

– Мне хотелось бы понять, что именно вы имеете в виду, – весело отозвался он.

– Например, что сын его двоюродной сестры служит при епископе мальчиком на побегушках. Это можно назвать как-то иначе?

– Послушанием, – нисколько не удивившись, предложил Эйнор Даг. – На самом деле, его преосвященство очень сильно обязал маму, когда согласился взять меня на обучение, и здорово подставился под критику. Впрочем, с меня и спрашивают больше, чем с простого мальчика. Я бы, наверное, предпочел что-нибудь более независимое.

– Вы все еще можете изменить статускво. Перейти, например, в другой епископат.

– Послушание, месье Франк, – улыбнулся Эйнор Даг. – Я дал обет и если нарушу, на меня везде будут смотреть с очень сильным подозрением. Наверное, мне можно будет на что-то рассчитывать только в миру. У нас на такие вещи смотрят неодобрительно.

– А вы хотите посвятить всю свою жизнь церкви?

– Разумеется, – ответил Эйнор. Сразу, без запинки, не задумываясь, словно для него это давно было решенным делом.