Впрочем, он не спешил. Ему просто некуда было спешить. Горрен в любом случае либо спал, либо несся очертя голову на очередную Очень Важную, Просто Судьбоносную Встречу. Помимо этого, нужно было бы проверить, как там безопасность родных апартаментов, не нарушена ли. И комм проверить на предмет попыток взломать. Так что Берт развлекал Де Врис и Ленартса легкомысленными историйками из жизни, связанными прежде всего с людьми, чьи имена, как он предполагал, могли оказаться на слуху и у обитателей иного континента. Он охотно выслушивал некоторые замечания о деятелях местной политической сцены – эта Де Врис была очень хорошо осведомлена о них. Мас хлопотал с кофе – охотно рассказывая при этом, как именно конструировали геном этих растений и с какими трудностями им предстоит столкнуться, когда продукт решат сертифицировать для внешнего рынка. Берт слушал со все большим интересом; он прекратил улыбаться, даже начал хмуриться. Его не просто заинтересовало – он, кажется, мог кое-что предложить. И Мас спросил его об этом. Берт честно сказал:

– Я должен обсудить это с Горреном.

– Помилуйте, – устало засмеялся Ленартс.

– Помилую, – не задумываясь, отозвался Берт. – Напоминаю. Я наемный работник Горрена, в перспективе, возможно, его партнер. Я интересен вам как сотрудник фирмы «Даг и партнеры», пусть вы и разузнавали насчет возможной вербовки меня как частного лица. И я не вижу ни одной причины, по которой моя лояльность должна вызывать у вас отторжение. Только если… – он едва уловимо посуровел, – вы делаете некоторые заключения, основываясь на личном опыте. В таком случае я сочувствую «Астерре».

– Это не тот случай, Берт, – решительно вмешалась Де Врис. – Поговорите с господином Дагом. Но меня действительно занимает ваше любопытство по отношению к экуменикам.

– Вас как Фенну Де Врис – или вас как представителя «Астерры»? – прищурился Берт.

– В данном случае второе. Но вообще и вне нашей приятной беседы, Берт, однозначно первое.

– Вот как? – усмехнулся Берт.

Она пожала плечами.

– Я действительно отношусь к ним несколько настороженно и не понимаю хороводов, которые водят вокруг них политики и прочая. Ну есть эти ряженые, ну говорят душевно полезные вещи, да и лихо бы с ними. Мой психотерапевт куда более эффективен в этом плане.

– Фенна, – глухо простонал Мас и спрятал в ладонях лицо.

– Месье Мас регулярно ходит в церковь. Это не мешает ему оставаться здравомыслящим человеком, впрочем. Но я доверяю ему по этой причине куда меньше, чем хотела бы.

– Фенна! – зарычал Мас.

– Я здесь, Лео. – Подмигнула Де Врис.

– А я не хожу в церковь. Боюсь разочароваться, – грустно признался Берт.

Лео Мас тяжело вздохнул, обмяк в кресле и уставился в потолок.

– И это предположительно цивилизованные люди с возможно действующей высшей нервной системой, – мрачно заметил он.

– Лео, милый, мы не обсуждаем структурно-теологические взгляды новой Римской школы и не пытаемся саботировать влияние церкви в отдельно взятом жилом квартале. Мы всего лишь сплетничаем. А если тебя, как яростного защитника церкви, что-то не устраивает, ты можешь воспользоваться берушами, к примеру. Но вообще он вполне здравомыслящий человек, – сочла она нужным пояснить Берту.

– Бывает и такое, – подумав немного, признал Берт. Ленартс засмеялся.

Берт провел еще немного времени в компании этих трех замечательных, остроумных, легкомысленных и обаятельных нюхачей. Они действительно шли на самые разные уловки, чтобы выпытать еще что-нибудь, еще раз попробовать переманить его в «Астерру», убедить шпионить на того же Дага в пользу корпорации и так далее. Пытались разнюхать, и сколько Берт готов брать за небольшие услуги – вроде сообщения сведений, которые могут оказаться полезными. И так далее. Это было занятное время и занятный разговор.

Берт избавился от них часам к двум утра. Лео Мас торжественно вручил ему фунт кофе – того самого, нововыведенного. Берт триста раз поблагодарил Маса и поулыбался счастливо и широко, вцепившись в упаковку. К стоянке такси он шел, подбрасывая ее на ладони, и договаривался с собой не спешить связываться с Горреном – сначала выспаться, затем на трезвую голову проверить канал связи и только тогда звонить ему. Тот мужчина, проведший Берта к Восточному кабинету, стоял рядом с восточным входом и перебрасывался шутками с патрульным. Берт помахал ему, как старому знакомому, подошел, умиротворенно произнес:

– На самом деле просто оказалось выйти. Вы еще на смене?

Экс-гид переглянулся с патрульным. Мол, этот Франк блаженный, но не буйный.

– Практически да, – подозрительно наблюдая за Бертом, ответил он.

– Ну, удачи вам. Спокойной ночи.

И Берт пошел дальше к такси. От молчания за спиной – недоуменного, напряженного – у него повышалось настроение. Он даже начал насвистывать какую-то фигню.

В это же время майор Яспер Эйдерлинк разговаривал с чиновником из Лиги – тем самым, который в приятной компании из трех человек наблюдал за Бертом Франком. Майор Эйдерлинк и чиновник – Этьен Симайди Танья, оба около сорока лет от роду, знакомые друг с другом не менее тридцати из них, пили кофе в укромном уголке в одном из залов все в том же комплексе «Астерры». Оба же знали, что разговор наверняка записывает если не Симайди Танья, так суперкомпьютер где-то поблизости; попутно этот разговор сверяется с самыми разными маркерами, и если интеллект компьютера решит, что беседа может оказаться интересной кому-нибудь из начальства «Астерры», то запись прослушает и еще кое-кто. Эйдерлинку было плевать; Симайди Танья прикидывал возможности: подсунуть «Астерре» нечто малозначимое, чтобы отвлечь ее от куда более важных дел и событий, или пусть их, обойдутся? Можно было, разумеется, уединиться с Эйдерлинком в отдельном кабинете, активировать защиту, потрепаться всласть и об этом парне из Европы, который пытается убедить всех, что является совершенно, ни капли не важным лицом и преследует исключительно свои личные незначительные цели, и в первую очередь обогащение. Можно было бы пожаловаться и на свою тяжкую судьбу или еще что-нибудь такое, похаять начальство, тем более оба – и Яспер Эйдерлинк, и Симайди Танья знали начальство друг друга. В принципе, при определенных обстоятельствах второй мог оказаться уполномоченным отдавать приказы первому. Или – немного иначе – первый мог прийти арестовывать второго. Но конспирация, принесшая бы им обоим незначительные выгоды, вызвала бы такое подозрение у «Астерры» ли, Лиги, силовых структур страны, что за Эйдерлинком и Симайди Танья установилось бы круглосуточное наблюдение. Не то чтобы до этого за ними не следили, но больше компьютеры, которые при определенной ловкости надурить - раз плюнуть; а могут и человеческого оператора приставить, и на кой бы это было им? Да и посидеть в приятной атмосфере, вслушаться в гул голосов, насладиться живой музыкой, позволить себе еще одну чашку кофе, еще один бокал вина – почему нет, они оба наконец почти не на работе.

Эйдерлинк делился впечатлениями об этом самом Франке. «Неглуп, говорлив, но не болтлив, возможно, обладает и определенными принципами. Какими, не уловил, уж извини», – говорил он.

– Мне казалось, что ты охотно трепался с ним, – чуть отодвинув бокал, сосредоточенно глядя на него, поворачивая то в одну, то в другую сторону, любуясь вином, заметил Симайди Танья.

Эйдерлинк посмотрел на бокал, на людей за соседними столиками, глянул в окно.

– Это он охотно трепался со мной, – поправил он Симайди Танья. – Сибе – тот да, охотно и добровольно. Многословно. Ты бы его поспрашивал. А предложил бы пару бонусов от… – Эйдерлинк хмыкнул и посмотрел наверх, не особо задумываясь, как Симайди Танья расценит эту паузу, – так он бы и на интересующие, хм, этих … темы порасспрашивал. Не думаю, что у него получилось бы, но по крайней мере можно было бы сказать: ты сделал все, что мог, но этот залетный тип оказался крепким орешком.