Это был абиссинец, который почему-то решил скрыть свое истинное происхождение. Неужели за ними шпионят? Он улыбнулся гостю:

– Все, что ты сказал мне, очень ценно, благодарю тебя. Когда ты отправляешься в свое следующее путешествие?

– Великий халиф, через три дня я еду в аль-Глош с двумя сотнями верблюдов, нагруженных каменной солью, чтобы обменять ее на медную руду.

– Иди с Богом, добрый купец.

– Оставайся с Богом, всемогущий Аталан, и пусть ангелы небесные охраняют твой покой.

Когда владелец каравана ушел, Осман подозвал к себе аль-Нура и тихо сказал:

– Этот купец – шпион. Убей его, но только тайно и без свидетелей. Никто не должен знать, кто это сделал.

– Как скажете, так и будет.

Когда свита покидала зал для приемов, низко кланяясь халифу и восхваляя его достоинства, аль-Джамаль тоже стала собираться, но Осман остановил ее:

– Посиди со мной, нам нужно поговорить.

К тому времени Ребекка хорошо освоила роль наложницы. Махди показал ей, как надо ублажать своего арабского господина. Главная особенность такого поведения заключалась в безудержной лести и славословии. Ее всегда удивляло, с какой радостью и охотой они воспринимают совершенно чудовищные преувеличения в свой адрес, являвшиеся на самом деле пустым звуком. Она тоже научилась произносить хвалебные речи своему хозяину, надежно скрывая в душе истинные чувства. Ребекка села рядом с ним и застыла, опустив скрытое черной накидкой лицо.

– Сними накидку, – приказал он. – Я хочу видеть твое лицо во время разговора. – Она безропотно подчинилась, и он долго разглядывал ее, а потом спросил: – Почему ты улыбаешься?

– Потому, мой господин, что я счастлива находиться рядом с вами. Мне доставляет огромное удовольствие служить вам.

– А в твоей стране все женщины такие, как ты?

– Мы говорим на одном языке, но женщины очень разные. Великий халиф, смею вас заверить, что ваши женщины тоже очень разные.

– Наши женщины все одинаковы, – возразил Осман. – Главная причина их существования заключается в служении мужу и услаждению его желаний.

– В таком случае им крупно повезло, великий Аталан, в особенности тем, кому выпала большая честь принадлежать вам.

– Как ты научилась читать и писать?

– Мой господин, меня обучили этому еще в раннем детстве.

– И твоей отец не запрещал тебе этого?

– Нет, милый господин, напротив, он поощрял мою учебу.

Осман покачал головой с явным неодобрением.

– А что же его жены? Он позволял им так легкомысленно относиться к порочным занятиям?

– У моего отца была только одна жена – моя мать. Когда она умерла, он больше не женился.

– А сколько у него было наложниц?

– Ни одной, великий халиф.

– Значит, он был очень беден и занимал низкое положение в обществе.

– Мой отец был представителем нашей королевы и пользовался ее уважением и покровительством. У меня есть письмо, в котором она сама говорит об этом.

– Если бы королева действительно уважала его, то подарила бы дюжину жен взамен умершей. – Осману нравилась ее манера отвечать, когда каждый ответ сразу же вызывал потребность задать следующий вопрос. Он даже представить себе не мог, как можно жить в стране, где постоянно идут дожди и так холодно, что капли, не успев долететь до земли, становятся крупинками белой соли. – Что пьют ваши люди? Почему они не умирают от жажды, если вода мгновенно превращается в соль?

– Мой господин, снег быстро тает и снова делается обыкновенной водой.

Осман задумчиво посмотрел на прикрытое ставнями окно.

– Солнце уже зашло. Проводи меня в покои. Я хочу больше узнать об этих чудесах.

У Ребекки даже дух перехватило. С тех пор как ее доставили в зенану Османа, ей каким-то чудом удавалось избегать прямого контакта со своим хозяином. Она улыбнулась, скромно прикрыв ладонью губы, как делали все женщины в его гареме, демонстрируя врожденную застенчивость.

– Мое сердце преисполнено счастьем, благородный господин. Быть с вами – самая большая радость в моей жизни.

Повара принесли ужин, когда Осман был на террасе и усердно отправлял вечернюю молитву, повернувшись лицом к востоку. А справа высилась горная гряда. Завершив столь сложный ритуал, он отпустил поваров и попросил Ребекку обслужить его, хотя не проявлял к еде абсолютно никакого интереса. Он съел несколько кусков мяса, затем приказал ей сесть у его ног и разделить с ним вечернюю трапезу.

Пока она ела, он продолжал расспрашивать ее, порой не давая даже проглотить еду. Незадолго до рассвета Ребекка так устала, что прилегла на бок и уснула. А проснувшись, увидела, что лежит на его ангаребе, одетая. Она не знала, как оказалась здесь, но вспомнила недавний сон, будто была маленькой девочкой, а отец нес ее на руках в спальню. Неужели халиф собственноручно перенес ее на кровать? Если это так, то совершилось настоящее чудо.