Я снова высунулся из кареты, распахнув дверцу, и утвердил ногу на подножке, стараясь не думать, что экипаж наш может перевернуться в любую секунду. Налётчик, кинувший пику, успел выхватить кривую саблю и тут же замахнулся ею. Я опередил его на считанные секунды, выстрелил прямо в перекошенное гневом лицо. Оно буквально расцвело передо мной красным. Всадник схватился за него обеими руками, выронив оружие, и скрючился в седле. Из-под пальцев его обильно лилась кровь.

Оставшийся последним налётчик тут же пришпорил своего скакуна. Он помчался в атаку на меня, опустив копьё для атаки. Я попытался нырнуть обратно в карету, но не успел. Та подпрыгнула на каком-то особенно крупном ухабе, повреждённая копьём рессора не смогла нормально погасить этот рывок, и я не удержался. Вылетев с подножки, я на несколько мгновений завис между небом и землёй, пролетел несколько футов и плюхнулся в кювет.

Наверное, только это и спасло мне жизнь. Я проехался по ледяной грязи, но она смягчила падение. Голова от удара о землю, пускай и не очень сильного, взорвалась изнутри болью, о которой я начал было забывать. Я сумел подняться на ноги, пожалев, что не прихватил с собой у наёмников короткого меча или гросмессера, вроде того, какой был у меня прежде. Я старался не расставаться с ним, всё время таская пристёгнутым к оружейному поясу.

Налётчик остановился на краю дороги, поигрывая длинным копьём. Нас разделяли не больше десятка ярдов, но чтобы атаковать, ему пришлось бы пустить коня вниз, в кювет с отвратительно скользким склоном. И делать это всадник не спешил, прикидывая как бы лучше прикончить меня с такого расстояния.

Вылетевшая из леса за моей спиной серая тень промелькнула в воздухе, рванувшись к всаднику. Она одним прыжком преодолела кювет, а вторым бросилась прямо на него. Выбив налётчика из седла, крупный волк – а тень оказалась именно им – встал ему лапами на грудь и принялся рвать кольчугу на горле. Во все стороны полетели обрывки стальной проволоки, из которой та была сплетена, и не прошло и десятка секунд, как налётчик дико закричал от боли. Волчьи челюсти добрались до его горла. Пасть серого зверя окрасилась кровью.

Агирре со Скрипачом глядели на роскошную карету рыцаря воротничка с откровенным сомнением.

– Хорошая штука, конечно, - кивнул баск, - да только нам бы что попроще. На таких же только богачи путешествуют.

– Ага, - поддержал его Скрипач, - она ж что твой магнит для всякого отребья будет. Тут нужен сильный отряд для защиты, иначе нас точно прикончат, не успеем и десяти миль проехать.

Агирре покивал с важным видом, признавая его правоту.

– Если вы не заметили, мы не на почтовой станции, чтобы перебирать, - ответил им я. – Ехать верхом я не могу, так что придётся довольствоваться тем, что есть. Да и могу сказать по личному опыту передвижения в этой карете, она очень удобна.

Скрипач забрался под неё и теперь гремел и стучал где-то под днищем.

– Очень хороша, тут не поспоришь, - вынес он вердикт. – На стальных рессорах. Да таких, что из них можно рёбра для арбалета делать.

– Слишком хороша, - всё же добавил свои полфартинга Агирре. – Резьба эта, фигурки, украшения. Надо над ней поработать, прежде чем отправляться в дорогу.

– Думаю, у видящей сердце разорвётся, если она узнает, что мы надругались над каретой рыцаря воротничка, - покачал головой я.

– Не повод, - отмахнулся Агирре. – Ему она уже без надобности, так что имеем право делать с ней, что захотим.

Он вынул из деревянного ящика с инструментами, который притащил откуда-то Скрипач, зубило и молоток и направился к карете с самым решительным видом.

– Что этот варвар себе позволяет?! – раздался из-за наших спин злой женский голос, мне и оборачиваться не надо было, чтобы понять, кто это говорил. – Официал, вам, конечно, любезно предоставили карету, но это вовсе не значит, что её можно уродовать самым варварским образом.

Агирре в это время делал вид, что как истинный дикарь не понимает linqua franca, и примеривался к украшениям кареты зубилом.

Я же обернулся и подошёл к стоявшей рядом с нами видящей.

– Скажите, - глянул я ей в глаза, - кем он вам приходился? Рыцарь воротничка? Для ручной видящей вы относитесь к нему слишком тепло.

– Да как вы смеете, - отвернулась она. – Не смотрите на меня – в вашем взгляде полно чумной скверны.

Она была полностью права. Теперь даже обычный человек, не одарённый её способностями, мог почувствовать в моём взгляде силу, враждебную самой человеческой природе.

– И всё же? – решил настоять я.

За моей спиной раздались первые удары молотка и треск дерева. Видящая скривилась, будто от зубной боли, услышав эти звуки.

– Он был моим отцом, - сказала она, наконец. – Я его незаконнорожденная дочь, байстрючка, но он признал меня. Может, из-за таланта, так я считала поначалу. Но он был добр ко мне… А теперь его нет.

– Карета только лишняя память, - сказал ей я. – Так что может оно и к лучшему, что мы её сейчас курочим.

Она ничего не сказала в ответ, просто молча ушла, не прощаясь.