– Раз Гизберт не хочет говорить, снова расскажу я.

Мечник гневно глянул на меня единственным глазом, и перебил:

– Хочешь знать, капитан, пожалуйста. Я пришёл туда за отцом Мотгизом. Я хотел мести и получил её, пускай и несколько иначе, нежели думал. Как я уже говорил, святой отец был помешан на пытках, и это его палачи выжгли мне глаз, а после отпилили руку. И не сразу, капитан, о нет, они делали это не быстро. Сначала пальцы, потом кисть, потом предплечье. Я был привязан к прочному креслу, но когда они снова взялись за меня, сумел разломать его. Я сумел придушить палача, что занимался мной и сбежать из застенков инквизиции. И именно то безумие, которое овладело мной на арене, помогло мне тогда.

– А меч ты там же нашёл? – поинтересовался у него Рамирес.

– Это уже отдельная история, - покачал головой Гизберт, - и вот её-то я лучше оставлю при себе.

Я знал, что даже на допросах во время второго ареста он не рассказал о том, где получил свой чудовищный меч и кто изготовил ему протез. Однако и без его рассказа, над этим вопросом удалось приподнять завесу тайны. Жуткий меч, которым якобы святой Георгий сразил дракона, [35] вобрал всю сатанинскую сущность этой бестии. Он хранился в семье языческого царя в Бейруте, но после смерти и чудес, явленных святым, его передали церкви. Вот только меч этот оказался исполнен слишком страшной силы, и его укрыла у себя семья потомственных кузнецов. Согласно легенде, они вовсе сумели расплавить проклятую сталь и уничтожить оружие, но, видимо, всё же были правы те, кто утверждал, что те кузнецы решили проникнуть в секреты ковки и металла, а потому оставили его у себя. И живым подтверждением этого был Гизберт, владеющий проклятым мечом. Интересно только, почему тот кузнец или кузнецы отдали его мечнику, хотя вполне могли сделать это и не по доброй воле. Вот только это не объясняло, откуда у него доспехи отличной ковки и протез, какой могут сделать далеко не в каждой мастерской.

Но над этими вопросами я сейчас задумываться не хотел.

Высадить нас Рамирес решил в Ливорно, не довезя до Виареджио. Однако объяснялось это вовсе не его нежеланием терпеть нас на борту «Espirito Santo». После разговора с Гизбертом, мнение капитана о мечнике всё же изменилось. А уж после того, как я рассказал подробности о том, что тот носит в душе своей отголосок мощи сражённого святым Георгием дракона, так и подавно.

– Мне нужен он и его сила в борьбе с тем злом, с которым я вскоре вступлю в схватку, - сказал я Рамиресу.

– Ты играешь даже не с огнём, Рейнар, а с адским пеклом, - покачал головой капитан.

Он ещё не знал многого обо мне, но я, конечно же, не спешил ему исповедоваться.

Из Ливорно было ближе до Пизы – известнейшего на всю Италию города разбойников, жуликов и моряков. Лучшего места не сыскать для планирования убийства тирана, скрывающегося под маской венгерского вельможи. Главным же достоинством его было то, что он располагался недалеко от Флоренции. Именно туда уже должны были прибыть Агирре со Скрипачом, а также отряд, отправленный прелатом Лафрамбуазом за ведьмой.

Вот только в порту Ливорно нас ждал сам прелат. С несколькими своими наёмниками он торчал на пирсе, наблюдая за швартовкой «Espirito Santo». Я не видел выражения его лица – инквизитор был одет в мирское платье, более чем скромное для его положения в обществе, и лицо его скрывалось в тени полей шляпы. Однако само его присутствие ничего хорошего нести не могло – в этом я был уверен полностью.

На берег мы сошли втроём. Капитан Рамирес облачился в лучший свой дублет, где пуговицы, включая сугубо декоративные, заменяли некрупные жемчужины, как будто стараясь таким образом компенсировать потерю роскошного плаща из павлиньих перьев. Гизберт щеголял матросскими обносками, поверх которых нацепил свои порубленные доспехи и, конечно же, чудовищным мечом на спине. Я же как раз выглядел самым обыкновенным образом, даже неудобно как-то становилось из-за контраста с двумя такими личностями, идущими рядом.

– Благодарю вас, капитан, - обошёлся как обычно без приветствий Лафрамбуаз. – Вот небольшая премия за беспокойство, что пришлось испытать в связи с моим поручением.

Прелат кивнул, и один из его людей шагнул к Рамиресу, протянув на ходу весьма увесистый даже на вид кошелёк. Я был уверен, что наполнен он явно не серебром. Капитан с благодарностью принял его. Лафрамбуаз же сделал нам с Гизбертом знак следовать за ним. Ни я, ни мечник не захотели ничего говорить.

Прелат обошёлся и без прощания с капитаном, быстрым шагом направился прочь от пристани. Мы с Гизбертом успели попрощаться с Рамиресом ещё на борту, а потому сейчас только махнули ему и, не дожидаясь ответного взмаха, поспешили за Лафрамбуазом.

– Я вынужден извиниться перед тобой, Рейнар, - на ходу произнёс инквизитор, не поворачиваясь ко мне.

По голосу его было слышно, насколько неприятно ему говорить эти слова, а потому я решил промолчать, несмотря на несколько затянувшуюся паузу.

– Дело в том, что мои люди упустили ту ведьму, за которой я их отправил, - сделав ещё несколько быстрых шагов, продолжил Лафрамбуаз. – Вмешался полоумный де Бельзак. Вам он отлично знаком. После неудачи с порученной ему ведьмой, он собрал отряд охотников и принялся истреблять ведьм – настоящих и мнимых, больше последних, конечно – прикладывая к этому очень большие силы.

– И как он узнал о том, что ваши люди везут именно ведьму? – решился всё-таки вставить слово я.

– Вы просто ещё не знакомы с этой особой, - ответил Лафрамбуаз. – Она не считает нужным скрывать свои таланты, и даже активно выпячивает их. Так что нападение отряда де Бельзака оказалось скорее закономерностью, а также стечением обстоятельств, из-за которых он обретался поблизости от маршрута моих людей. Они сумели отбиться, но ведьме удалось сбежать.

– Выходит, мне придётся обходиться без неё, - кивнул я, принимая сказанное инквизитором к сведению.