Он не знал и даже не подозревал, что делается в ее сердце. И никогда не будет знать.

Ка-Нейт вернулась домой.

Мерит-Хатхор, чинившая ее одежду в углу спальни, тут же поднялась при виде госпожи.

– Что?

– Ты видишь мое лицо, - ответила Ка-Нейт. – Зачем ты спрашиваешь?

Мерит-Хатхор сдвинула брови, подошла к ней и сжала ее руки, вглядываясь в глаза.

– Ты рано отчаиваешься, госпожа, - сказала она. – Еще ничего не решено. Ты еще не жена Хорнахта, и великий пророк Амона очень могущественен…

Ка-Нейт покачала головой.

– Мое сердце влечется в его ладони, что бы он ни сделал, - сказала она. – Это как наваждение. Я говорю себе, что он не сделает плохого, что он не может сделать плохо. Ведь так, Мерит-Хатхор?

“Ты дитя, и ты ничего не знаешь”, - с грустью подумала Мерит-Хатхор.

Много делается в Та-Кемет, чего не видят очи таких дев, как ее юная госпожа. Но все совершается по Маат, это – Маат.

– Это Маат, госпожа, - сказала она. – Великий ясновидец поступит как должно. И ты поступай как должно. Делай так, как указал тебе Амон.

– Это наваждение, - с каким-то страхом повторила Ка-Нейт.

Мерит-Хатхор рассмеялась.

– Это любовь, дорогая госпожа. Ты никогда не знала ее, и потому тебе страшно…

Ка-Нейт молча обняла ее.

Девушка открыла сундук, где хранила свою одежду, чтобы убрать платье, в котором выходила.

Вдруг она остановилась, глядя внутрь его. Потом достала белое тонкое платье, в котором была на выходе Мина, когда впервые увидела великого ясновидца, и которое надевала в храм.

– Поди сюда, Мерит-Хатхор. – Лицо ее светилось.

Наперсница приблизилась.

– Возьми эту одежду. – Девушка протянула ей наряд.

– Как можно, госпожа? Я…

– Нет, ты возьмешь эту вещь, любимица дарующей любовь, - прервала ее Ка-Нейт.

– Теперь у меня мало вещей, - продолжала она, не слушая возражений. – Я воздам тебе еще, когда буду… женою… – Она покраснела. – Когда бы не ты…

Мерит-Хатхор была глубоко тронута.

– Только возьми меня в твой дом, госпожа.

– Ты любишь меня. – Девушка улыбнулась.

Мерит-Хатхор, бережно держа подаренное платье, поспешно вышла, чувствуя, что ее глаза увлажняются.

***

Тамит ругалась сквозь зубы, мечась по комнатке, которую делила с Ити. Девушка готова была рвать на себе волосы, если бы не боялась испортить прическу.

– Куда ты спрятала мой пояс?

Ити, стоявшая прижавшись к стене, чтобы не попасть под руку разъяренной красавице, покачала головой.

– Я не беру твоих вещей. Тебе известно, Тамит, как наш господин наказывает за воровство.*

– Да он даже не посмотрит на тебя! – прошипела Тамит.

– И на тебя, Тамит, ты тешишь свое сердце пустыми мечтами, - сказала Ити. – Но господин Неб-Амон может тебя покара…

Она захрипела, ощутив на своем горле сильные безжалостные пальцы. Глаза Ити расширились, она пыталась оторвать от шеи тонкие руки, сжимавшиеся, словно бронзовые тиски.

– Отпус…

Тамит разжала пальцы, тяжело дыша.

Ити ощупала шею, на которой должны были остаться синяки.

– Я пойду к управителю дома, - прошептала девушка. – Я покажу ему эти следы, и тебя изгонят вон…

Тамит, смотревшая на нее без всякой жалости и без страха, рассмеялась.

– Кто поверит тебе? Никто не видел, - сказала девица. – И не думай, будто управителю много дела до такой ничтожной девчонки, как ты. Тебя даже не допускают в господские покои, а я прислуживаю самому пророку Амона, и нахожусь перед его лицом.

– У тебя нутро гнилое… - прошептала Ити. – Ты за все ответишь… Ты заплачешь…

Тамит перестала улыбаться.

– Ты заплачешь раньше, если скажешь об этом.

И Ити поверила ее угрозе.

– Где мой пояс? – спросила Тамит. – Если ты спрятала его, я узнаю.

Ити развела руками.

– Я не брала его, черное сердце… Я не как ты…

Тамит отвернулась, так что ее густые черные волосы покрывалом упали на стройную спину, прикрытую простым некрашеным платьем. Но вот она полностью обнажилась, без всякого стеснения стянув с себя одежду перед Ити; она стала ходить по комнате, наклоняясь и заглядывая в углы, бесстыдно показывая товарке все, чем обладала. И все это было красиво.