— О чём ты мечтаешь? — с энтузиазмом спросил Роберт у сына. Повзрослевшего Сомерхолдера они не видели, хотя он стоял рядом с ними. Йен чувствовал это и ощущал себя лишь сторонним наблюдателем.

— Много о чём, — признался мальчуган. — Я хочу стать известным режиссёром. Это так здорово, когда ты сам командуешь на площадке, расставляешь актёров… Прямо в шахматах, — объяснил он. — И как классно потом видеть на экране результат!

— А почему ты не хочешь быть, например, актёром? — спросил отец.

— Не знаю, — пожал плечами мальчик. — Режиссёр ведь главнее, значит, от него зависит больше. Но я не только об этом мечтаю.

Роберт внимательно смотрел на сына, как бы призывая продолжать.

— Ещё я хочу построить приют для животных. Там не будет клеток и поводков. Он будет располагаться на огромной территории, где совершенно разные животные — кошки, собаки и другие — смогут резвиться на природе и играть друг с другом. Только вот во всей Луизиане нет столько места… Я бы построил огромный самолёт и всех бездомных зверей отвёз бы на отдельный остров. И там бы они не знали ограничений ни в чём! — с энтузиазмом воскликнул Йен, заставив отца улыбнуться.

— А если эти зверята не захотят играть друг с другом?

— Захотят, — с уверенностью ответил Йен. — Когда я вырасту, все будут дружить, и животные тоже. Это моя мечта, и я уверен, что она осуществится.

Роберт внимательно смотрел на сына и понимал, насколько он мудр. Только вот осуществима ли его мечта?

— А ещё я хочу, чтобы вы с мамой всегда были со мной, — сказал Йен. Мы ведь правда всегда-всегда будем вместе?

— Мы же семья, — ответил Роберт. — А семья всегда едина.

Мужчина потрепал сына по голове, и тот положил голову отцу на плечо.

— Я люблю тебя, пап.

— И я тебя, мой самый добрый, светлый сын, — ответил отец, поцеловав мальчишку в затылок.

Сомерхолдеру, который наблюдал за этим разговором со стороны, отчего-то стало невообразимо тоскливо: он чувствовал, будто бы теряет эти волшебные минуты навсегда и что его мечта о том, что он всегда будет рядом со своими родителями, неосуществима. Йену вдруг захотелось обнять отца, и он шагнул в его сторону, но в следующее же мгновение потерял сознание. Очнулся Сомерхолдер в просторной спальне. Он никогда раньше не был в этой комнате и в этом доме, но там было очень уютно и тепло: спальня была выполнена в пастельных тонах, окна были занавешены белоснежным тюлем в обрамлении светло-коричневых портьер, мебели было минимум — кровать, комод, шкаф и две софы. Стены были увешаны фотографиями разных городов мира в ярких разноцветных рамках.

В комнате никого не было, но уже через несколько мгновений Йен услышал чьи-то шаги на лестнице. Рефлекторно он начал искать место, куда можно было бы спрятаться, ведь дом был явно не его, но найти его Йен не успел: в комнату сначала, звонко смеясь, зашла Нина, а вслед за ней… Он сам, только гладко выбритый, с волосами чуть короче, чем были у него сейчас, и выглядящий немного моложе. Взглянув на Нину, Йен почувствовал, как у него на мгновение замерло дыхание: одной рукой она едва заметно, бережно держала округлившийся живот, а другой обнимала Сомерхолдера.

— Тебе правда понравилось? — спросил он.

— Ещё бы! Йен, сделать детскую комнату вдвоём с Полом всего лишь за неделю — это фантастика! Она очень уютная, хоть я и не поклонница голубых тонов. Мне кажется, в ней идеально всё, начиная от мебели и заканчивая обоями.

— Я рад, что тебе понравилось, — улыбнулся брюнет. — Насчёт голубых тонов… У нас всё-таки будет мальчик, поэтому я решил…

— И абсолютно правильно сделал, — не дав ему договорить, сказала Нина, касаясь своими губами его щеки. — Мне срочно нужно встретиться с Полом и поблагодарить его за помощь. Ребята, вы — чудо.

— Дело осталось за малым: дождаться того дня, когда Джозеф сможет оценить результат нашей с Полом недели сплошного мата и бесконечных споров лично, — рассмеялся Йен.

— Осталось не так уж долго ждать, — с какой-то невероятной теплотой и нежностью сказала Нина, взглянув на свой живот. — Полтора месяца — это не срок.

— Со временем терпеть становится всё сложнее, — улыбнулся Сомерхолдер. — Мы ждём тебя, — прошептал Йен, немного наклонившись к животу Нины и заставив этим её улыбнуться. — Если бы ты знала, как я об этом мечтал…

— Я знаю, Йен. Я знаю, — ответила болгарка, взяв его лицо в ладони и накрыв его губы своими.

Сомерхолдеру, наблюдавшему за всем со стороны, казалось, что у него начинается раздвоение личности, и в таких ощущениях, учитывая необычность ситуации, не было ничего удивительного. Йен смотрел на себя самого и на Нину и не мог поверить, что всё это происходит с ним.

«Да… Вот о чём я мечтал… Именно об этом! Но это, наверно, сон…» — думал Йен, и в этот момент услышал чей-то голос, который он не слышал никогда раньше. Кому он принадлежал, Йен понять так и не смог, так как комната в мгновение опустела.