— Вроде как сценку отрепетировали, — ответила Нина, садясь на диван. — Но чем больше мы её репетируем, тем яснее я осознаю, насколько это всё глупо… Кэндис, ты только вдумайся: мы репетируем то, как рассказать десяткам незнакомых людей в зале и ещё тысячам зрителей перед экранами телевизоров о нашем расставании! — воскликнула Добрев. — Это уму непостижимо, — с грустью сказала она, покачав головой.

— В этом весь шоу-бизнес, — вздохнула Кэндис.

— Всё равно не понимаю, зачем это нужно, — продолжила Нина. — В зале будет полно представителей и других фэндомов, которые совершенно не интересуются «Дневниками» и нами с Йеном в частности. Очень интересно будет слушать поклонникам, к примеру, Джастина Тимберлейка, о том, что два «вампира» из сериала разбежались.

— Да ладно тебе, — примирительным тоном сказала КэндиКола. — Произнести всего несколько фраз и забыть. Как бы там ни было, мы — актёры, и это часть нашей профессии.

— Я понимаю это, но ты же знаешь, что я терпеть не могу вмешательство в свою личную жизнь.

— А Йен как к этому относится?

— Более спокойно, чем я, но всё же видно, что и ему это не по душе. Но, если честно, с ним мне спокойнее, — призналась Николина. — То ли это из-за того, что я к нему уже так привыкла, то ли потому, что он действительно очень располагающий к себе человек…

«А может, оттого, что ты до сих пор любишь его», — подумала Кэндис, но свои мысли не озвучила, чтобы не раздражать подругу лишний раз.

— Но я очень скучаю по тем годам, когда мы посещали такие премии вместе, — с грустью сказала Нина. — Это было весело, душевно, по-семейному. А теперь на подобные мероприятия выбираемся максимум мы втроём - я, Пол и Йен. И то Пол в этом году на РСА не собирается. Только Джозеф. Да и вообще… Ушли Мэтт и Торри, Джозеф, Фиби, Дэниэл и остальные теперь снимаются в спин-оффе. Мне порой кажется, что с годами этот павильон…как-то пустеет. Наверное, ещё пару лет, и проект закроют… И закончится это по-настоящему чудесное время, с которым я так боюсь прощаться.

Нина говорила всё это и смотрела в одну точку. Кэндис внимательно слушала размышления подруги, но не удивлялась им: после расставания с Йеном Нина стала более серьёзной, стала гораздо реже улыбаться и чаще делиться своими рассуждениями о жизни с подругой.

— Эй, — прошептала Кэндис, приобняв болгарку за плечи. — Зачем об этом думать сейчас? И почему в настолько негативном ключе? Да, многие ребята уходят из сериала, но это ведь не потому, что им надоело смотреть на наши рожи, — улыбнулась она.

— Я не к тому клоню, — мотнула головой Нина. — Знаешь, Кэндис, я только недавно поняла, как на самом деле глупо говорить о том, что ты будешь находиться в том или ином состоянии или делать что-то вечно. Это блеф. Уже через неделю жизнь может повернуться так, что все эти громкие слова будут казаться тебе бредом сумасшедшего. Всё рано или поздно заканчивается. Я убедилась в этом на собственном опыте. Знаешь, съёмки пятого сезона… Ещё никогда работа над этим сериалом не была настолько тяжёлой для меня, — задумчиво сказала Нина. — Что-то давит на меня извне, я чувствую себя некомфортно, хотя раньше этот павильон был для меня вторым домом, и я думала, что иначе быть не может.

Кэндис, конечно, понимала причину такого состояния Нины, но как об этом сказать подруге, чтобы снова не ранить её чувства воспоминаниями о Йене, она не знала.

— Йен… — погрузившись в свои мысли, блондинка сама не заметила, как вслух произнесла имя старого друга. И осеклась, прокляв свою несдержанность. Кэндис со страхом посмотрела на Нину, убедившись в том, что болгарка слышала её. Нина усмехнулась.

— И он в том числе, — сказала она. — Мне уютно рядом с ним. И я так скучаю по тем временам, когда мы часто проводили время вместе, хотя очень стараюсь это скрывать.

С этими словами Нина опустила глаза, и Кэндис показалось, что болгарка сделала это для того, чтобы Аккола не увидела, что глаза у неё были на мокром месте.

— Ты по-прежнему занимаешь особое место в его жизни, — тихо, но уверенно проговорила Кэндис.

— Не знаю, — мотнула головой Добрев. — Не знаю, что я значу для него, и что у него в душе… Никогда раньше не задумывалась об этом, но теперь я так хочу, чтобы после окончания сериала он не вспоминал обо мне, как о последней твари.

— Ты же сама прекрасно знаешь, что этого не будет, — сказала Кэндис. — Неужели его поведение по отношению к тебе ни о чём не говорит? Он ради тебя рисковал жизнью…

— Он поступил бы точно так же, окажись на моём месте любая другая девушка, — перебила её Нина, — и это правильно.

— Ты всё ещё его любишь, — теперь Кэндис наконец-то решилась озвучить свои мысли, больше не видя смысла в том, чтобы молчать об очевидном.

— Наверное, — рассеянно пробормотала Николина. — И я ненавижу в себе это. Ненавижу, что не могу отпустить прошлое, сделать шаг навстречу новой жизни… И новой любви. Я не могу отпустить его, Кэндис, понимаешь? — с дрожью в голове сказала она и взглянула на подругу. Глаза болгарки были полны боли и отчаяния. — Ей-богу, я уже готова позвонить Дереку и сказать: «Слушай, помнишь, ты тут мне летом в любви признавался, давай попробуем начать встречаться?», – Нина с горечью усмехнулась. – Для того, чтобы забыть наконец обо всём том, что было между мной и Йеном и о том, как всё это закончилось. Я так хочу заставить себя влюбиться… Но не могу. Знаешь, наверное, было бы лучше, чтобы мы с ним конфликтовали, как это было в сентябре. Тогда он действительно раздражал меня, и я практически ничего не чувствовала. А сейчас, когда мы так близки на работе… Это больно.