Тим не долго оставался со своей тёткой, его вскоре забрали к себе Далия и Зэфус. Парнишка жил у них в доме, но каждое утро бегал во дворец в королевскую библиотеку. А ещё он учился вместе с Ниэлем, к которому Слай приставил самых лучших учителей. Благодаря своим способностям и природной любознательности Тим делал успехи, получая похвалы от учителей.

Морок исчез. После того, как растущий в Далии младенец начал шевелиться, огромный змей, нёсший всё время дозор вокруг дворца, нашёл вход в подземелье и скрылся в нём. Исчез и Канцлер - он перестал появляться. Все, посвященные в его тайну, пришли к одному и тому же выводу, что дело идет к перевоплощению, и дух Борцэуса окончательно слился с младенцем Далии. Все почувствовали внезапное одиночество, пожалуй, кроме Зэфуса, тот вздохнул с облегчением, мол, наконец между ним и Далией больше никто не будет стоять.

Когда подошло время родов, в доме Далии и Зэфуса собрались все посвящённые в великий секрет, даже Розалин прибежала, бросив заведение на помощника, она села на один из стульев в столовой и принялась нервно обмахиваться кружевным платком. Было начало августа, стояла жара, и толстая кухарка тихо потела в своём цветастом платье, поглядывая на беспокойно мечущегося по просторной комнате мага. Здесь же сидели оба короля, мрачно переглядывающиеся между собой и беззвучно шевелящие губами. Тим, по своему обыкновению, шелестел страницами книги, согнувшись на стуле возле окна. Из комнаты Далии не доносилось ни звука. Зэфус уже всех замучил вопросом, нормальна ли такая тишина? Ему никто ничего не мог ответить, ведь сейчас рождался вампир, и что там происходило, невозможно было предположить. Под конец, не выдержав ожидания, Зэфус хотел было уже броситься в спальню, где лежала Далия, но его остановил Ниэль, сказав, что не чувствует опасности, и что с сестрой всё хорошо. Зэфус на минуту успокоился, а потом всё началось заново. Ниэль вдруг вспомнил, что ни разу не слышал, чтобы в доме шорника кричали рожающие невестки. Может быть, они все были такими терпеливыми, или кричать там было не принято? В любом случае требовалось дождаться конца.

И вот спустя, казалось, вечность, из комнаты донёсся звук, похожий на плач ребенка, именно похожий, был он какой-то странный, даже зловещий, что ли. Все присутствующие одновременно вздрогнули и оглянулись на Слая. Тот сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, мышцы его лица напряглись, приоткрывая рот с выросшими клыками. Так один вампир встречал появление на свет другого. Усилием воли Слай заставил себя успокоиться и спрятать клыки. Схватив ладонь Ниэля, сжал её и перевёл дыхание.

Зэфус не выдержал и бросился к двери, но та распахнулась, и на пороге возникла Элси, жена Стасиса, помогающая мужу, когда тот принимал тяжёлые роды, и ради этого случая посвящённая в секрет Далии. Она сообщила, что и младенец, и мать живы, и к ним пока ещё рано, но Зэфус оттеснил женщину в сторону и рванул в комнату. Стасис успел только прикрыть распростёртую на постели Далию. Он не стал ругать мага, не стал прогонять всех остальных, вошедших следом, а только взял на руки новорождённого и шагнул навстречу.

Только раз взглянув на шевелящегося малютку, все поняли, почему умирали матери таких детей – новорожденный вампир был с зубами! Острые крепкие клыки торчали из маленького ротика, они щёлкали не хуже ножниц, когда новорожденный открывал или закрывал его. Все были в ужасе. Розалин, как когда-то в Хэце, упала в обморок, а Элси бросилась приводить её в чувство. Тим мужественно смотрел на крохотное дитя, отмечая все детали увиденного. Слай стоял столбом, не смея пошевелиться. Зэфус же с Ниэлем поспешили к Далии.

Худенькое тело молодой женщины было едва прикрыто простынёй, разметавшиеся по подушке волосы безнадёжно спутались, лицо бедняжки было мокрым от пота, губы искусаны, одни только глаза горели сумасшедшим огнем. Зэфус рухнул на колени с одной стороны кровати, Ниэль застыл по другую. Они одновременно взяли безвольные ладони в свои руки, слабое пожатие было ответом на немой вопрос: всё хорошо.

Стасис объяснил, что если бы не сам младенец, Далия не выжила, он её просто прогрыз бы насквозь и выполз наружу, но малыш родился с плотно стиснутыми зубками и открыл ротик только после того, как открыл глаза. Слушающий всё это Слай медленно перевёл дух – вот он, контроль, о котором говорил Борцэус, для Слая это – Ниэль, для Канцлера – он сам. Между тем молодого вампира требовалось покормить, ведь он не получил ни капли крови матери. Далия молча указала глазами на свою руку – от усталости она даже говорить не могла, – но её опередил Зэфус, заявив, что Далия и так еле жива, чтобы из неё еще и кровь пить. В результате младенца накормил он сам, подставив свою руку. Вампир жадно впился в неё зубами, располосовав кожу, мышцы и безнадёжно перерезав сухожилие, в результате чего у Зэфуса навсегда перестал гнуться один палец. Маг впоследствии шутил, что это не страшно, левая рука – не правая, урон небольшой.

После первой кормежки клыки у младенца исчезли, а за ними – и остальные зубки, и он стал похож на обычного новорождённого, а когда его как следует обтёрли, запеленали и положили магу на руки, все ахнули – младенец стал похож на него! Мутные ещё глазки неотрывно смотрели в склонившееся к нему лицо, а черты крохотного личика неуловимо изменялись. Когда же слипшийся пушок на макушке слегка потемнел, Слай тихо вскрикнул, указывая пальцем на это чудо – он вдруг вспомнил какой-то свой давний сон, где Борцэус говорил ему, на кого станет похож, когда появится на свет.

Когда до всех дошло, что от крохотного существа нет никакой опасности, то наперебой запросили подержать того на руках. Счастливый и весь изнервничавшийся отец со свежей повязкой на руке поначалу не хотел выпускать младенца из рук, но потом сдался, когда Далия его зачем-то позвала. Крошечный свёрток стал переходить из рук в руки, сопровождаемый умильными восклицаниями расчувствовавшихся взрослых. Даже Слай, сумев преодолеть свою неприязнь к маленькому вампиру, подержал того на руках, заявив, что будет учиться видеть в нём не соперника, а союзника.

Прибавление случилось ещё в одной семье – родилась дочь у Паргара и Сильмы. После того, как было получено высочайшее повеление, они вместе с матерью уехали из Шамброза в направлении своего нового замка. Ехали в двух каретах, в одной – королева с парой преданных фрейлин, во второй – молодожёны. Позади карет тянулся целый обоз с нажитым добром – Слай разрешил взять из дворца столько, сколько поместится в десяти больших телегах – и большой отряд сопровождения. Как только кареты миновали границу города, Паргар воспользовался предоставленным ему правом на сестру. Ошеломлённая внезапным натиском, ничего не подозревающая девушка не смогла сопротивляться. Когда же всё закончилось, и она пришла в себя, то в гневе чуть не убила проклятого карлика. Кареты остановились, и на шум прибежала Кордэлия. Вот тогда всё и открылось. Сильма онемела от вероломства Слая. Она-то рассчитывала, что переждёт немилость сводного брата, отсидится в замке, а потом вернётся ко двору, чтобы восстановить справедливость и поквитаться с убийцей отца, но текст указа, прочтённый три раза подряд, не оставил ей ни одного шанса. Мать же окончательно похоронила честолюбивые планы девушки, объявив, что её венец с рубином, которым принцесса так гордилась, теперь сияет на другой голове, и что это плата за их свободу и за замок, в котором они собираются жить.