Юноша судорожно глотнул воздух, боясь выдохнуть и спугнуть очарование этого личика. Он уже не испытывал ни страха, ни, тем более, омерзения. Только жалость к этому хрупкому существу, распростертому на ленте пыли и песка. Он подхватил Азот под локти и потащил с дороги, бормоча:

– Сейчас обоз поедет, тебя ведь раздавят, пойми ты...

Но яшинто, похоже, его мнения не разделяла. Сопротивляться у нее не было сил, тепло рук жгло ее, как раскаленное железо. Но во взгляде читались такая ненависть и злоба, что, если бы ее нежеланный спаситель ее прочитал, то наверняка оставил бы попытки проявить благородство.

– Отпус-сти...
– прошипела сквозь зубы Азот, используя центральный язык. Голос оказался грубым и немного хрипловатым, совершенно не сочетающимся с хрупкой внешностью. Парень принял ее требование за заботу о нем, любимом, и щедро отмахнулся:

– Да ты не тяжелая, не бойся!
– и он опустил напрягшееся тело на землю. Яшинто застонала, стиснув зубы, и вцепилась скрючившимися от боли пальцами в траву. Длинные синие когти заскребли по земле, оставляя борозды. Азот было страшно, она ненавидела этого человека, подвергшего ее мучениям. Не важно, во благо или нет - ей было больно. Было жарко и страшно, яшинто ощущала себя чужой и злилась, отчаянно злилась на невидимую силу, призвавшую ее сюда, на верную смерть. Где он, этот зов?! Где?..

Волна накрыла Азот с головой. Она чувствовала спасающий холод, прислушивалась к мелодичному звону ледяных колокольчиков и блаженно втягивала в себя силу. Высохшая кожа вновь стала упругой, волосы поднялись, как от ветра, а в глазах завертелись вихри. Когти расслабились, оставив траву в покое, и яшинто свободно вдохнула. Она не понимала, что происходит - смерть? Или... трава вяла от ее прикосновений. Зеленые бодрые травинки скручивались и чернели под ее пальцами, Азот слышала их жалобные стоны, ощущала их нежелание низвергаться в пустоту. Даже воздух вокруг нее стал разреженным и неподвижным. Он стал ничем.

А юноша во все глаза смотрел, как спасенная им, как он наивно полагал, яшинто, уничтожает неведомым способом все живое вокруг себя. Как немыслимым образом гибнет трава в трех шагах от нее, как она поднимается на локтях и вдруг встает на колени, тряся головой. Синие волосы разметались по плечам, чудовищно красивое треугольное личико повернулось к нему. Вокруг яшинто образовался словно бы мертвый круг, какой остается от костра. Но после огня остается пепел, здесь же не было ничего.

– Не трогай меня!
– завопил юноша, отступая на шаг. Он боялся, что этот круг дойдет и до него, поглотив в свою воронку. А Азот только равномерно дышала, пытаясь привыкнуть к неожиданно полученной силе. Она понимала, что такую мощь нужно сдерживать, дабы не уничтожить все живое вокруг. И, как могла, справлялась с этим. Возможно, вскоре она научится и вовсе не уничтожать ничего без своего желания, но пока яшинто оставалась в круге, надеясь обойтись малыми потерями. Вопль юноши привлек ее внимание, и Азот подняла на него огромные глаза. Она не хотела убивать. Это вышло само собой - просто сила была слишком уж непривычной и огромной. Она переполняла все ее существо, а эйфория после дикой боли была как ослепляющий луч света после ночного полумрака. И юноша задохнулся, чувствуя, как он проваливается в эти глаза. Он не видел ничего за пределами синих колодцев, не чувствовал ничего, кроме боли, заставившей тело содрогнуться и рухнуть на колени напротив яшинто. А пустота все ввинчивалась холодными резцами в его душу и тело, пронзая насквозь и растворяя все. Вскоре не осталось ничего - ни боли, ни страха. Холодная леденящая пустота, уносящая в жуткую бездну забвения. И труп юноши со стеклянными глазами, в которых не было абсолютно никакого выражения.

Азот опомнилась, только когда аура ее жертвы, напоминавшая радугу, превратилась в бесцветное облачко. Когда заметила, что на запястьях пылают синие узоры, мерцая холодным светом. Только тогда она поняла, что произошло. Да, зов не был ни издевкой, ни обманкой. Она пришла в Девятое Княжество за силой и получила ее. Вот только то, что она только что сотворила с несчастным юношей, Азот совершенно не радовало. Яшинто представляла свою силу немного иначе, но подарку принято радоваться...

Так отворились врата Города, щедро распахнув источники.

Г лава 1.

Лживая истина.

Я развернулся на каблуках и направился в ванную комнату. Ароматы лаванды и фиалок окутали меня дурманящим облаком, приводя в блаженное состояние. Да, мне повезло в этой жизни. Я бы даже сказал, очень повезло, ведь всю свою жизнь я провел при богатейшем дворе Аркуса. Хм, как следствие, у меня есть все - богатства, шикарная одежда, роскошные покои, кровать с балдахином и мягкими перинами, образование, лучшие девушки... И еще я красив. Это замечают многие, стоит только взглянуть на меня. О да, скромностью не отличаюсь. Но мне она и не нужна. Я и так на удивление талантлив!

– И на удивление хвастлив!
– прошипела черноволосая девушка, наклоняясь к моему уху. Дрожь прошла по моей коже. Жанна меня пугала. Высокая, неправдоподобно красивая, с дьявольским огнем в черных глазах, она вечно появлялась из-за спины и совершенно неожиданно говорила что-нибудь меткое. Она читает мысли, нет сомнений. Но я гордо поднял голову и надменно хмыкнул:

– Эрра, могу я остаться наедине с собой? Или даже в ванной мне не укрыться от вашего назойливого внимания?
– Жанна усмехнулась и провела острым ногтем по моей щеке, отчего мурашки пробежали по коже:

– Я по поручению царя. Расслабься, дорогуша! На твою неописуемую красоту никто не посягает. Просто вынуждена сообщить, что через час тебя ждут в зале заседаний. Желательно помытого!
– Жанна хихикнула и совершенно спокойно удалилась из ванной, покачивая бедрами. Я хлопнул дверью, сдернул камзол и швырнул его на пол. Золотые пуговицы зазвенели по мраморному полу, но мне было плевать. Жанна меня раздражала как никто на свете, но ее же я желал, как никого на свете.

Эх, опять не дали побыть в одиночестве! Есть у меня такая странная особенность - люблю побыть наедине с собой, подумать о чем-нибудь, поговорить. Аена - так я называю своего невидимого собеседника, о котором знают только я и Жанна. Жанна называет это шизофренией, а я - Аеной. Не знаю, почему именно женщина, почему Аена, но так сложилось. Когда я оставался в одиночестве, тихий голос обращался ко мне, и я отвечал. Не знаю, что это - мое воображение, сумасшествие, ангел-хранитель или дух... Знаю, что она есть, и знаю, что Аена - единственное существо, благодаря которому я, живя при дворе, сохраняю что-то человеческое.