Я подошел к окну, вытираясь теплым махровым полотенцем. Нежная ткань ласкала тело, уставшие после утренней тренировки мышцы, согревала. Окно в ванной - немного странно, но мне нравится. Я прижался горячим лбом к холодному тончайшему стеклу, сделанному непревзойденными мастерами Восьмого Княжества. За окном светлое зимнее небо полыхало алым заревом рассвета. Темнеет рано, многим дворцовым эррам запрещают выходить на улицу после шести, а рассвет наступает очень поздно. Так что кроме этого краткого промежутка от рассвета до полудня нас окутывает тьма.

Я смотрел вдаль, чувствуя, как впитываю зрачками красоту нашего мира. Солнце бодрым сияющим шаром поднималось из-за горизонта, снег сверкал, слепя глаза. Мне хотелось открыть окно и улететь прочь, в синеву, в небо...

– Красиво, правда?
– я кивнул, зная, что невидимая собеседница поймет.

– И часто ты это видишь?
– я не понял вопроса. Часто ли? Да каждый день! Или она не это имеет в виду?

– Вижу часто, но замечаю редко. Ты об этом? А разве это можно изменить?
– вопрос риторический, но она отвечает на всякие. Такая уж...

– Ой ли? А ты пробовал?
– я тряхнул головой. Нет, не сейчас. Не то настроение, не для философских рассуждений.

Я оторвался от окна, быстро оделся, брызнул одеколоном. Белоснежная рубашка нежно коснулась кожи, легкий холодок пробежал по телу. Вот оно, счастье...

– Посмотри в окно, дурашка!
– я недоуменно послушался. И дыхание перехватило. Солнце отражалось от белоснежной земли, играя отблесками на башнях замка, а откуда-то падал хлопьями чистый белоснежный снег. Кружился, как в сказке, а небо полыхало алым, желтым, голубым, словно сумасшедший художник в экстазе пробует, экспериментирует, делая сначала первые робкие мазки, а потом широкие, яркие, по всему холсту. И этот художник - я.

Я стоял у окна, касаясь кончиками пальцев прозрачного стекла, впитывая красоту каждой клеточкой тела, всей душой... Казалось, кто-то играет на невидимой флейте, извлекая легкими прикосновениями пальцев музыку души. Я молча улетал. Меня уже не было в ванной, я взмыл куда-то ввысь, в сказочное небо...

– Лети, малыш! Вот это счастье! Оно такое... Ни потрогать, ни достать... Оно в одном звуке, одной краске, одном мгновении... Оно в тебе, малыш!

Я закрыл глаза и отодвинулся во второй раз от стекла, застегнул камзол, взглянул на себя в зеркало - сумасшедший юноша со счастливым взором душевнобольного. Хотя у меня ведь и правда душа болит... от счастья. Я тяжело вздохнул. Я любил себя такого - грустного, немного испуганного, с мечтой в карих глазах, с растрепавшимися почти белыми волосами, на которых играет солнце. Любил, потому что таким меня любила когда-то моя мать. Она говорила, что в такие минуты я похож на ангела, а так - на наглого подлизу. Кто я? Вот в чем вопрос. Когда мне больно - я счастлив, когда хорошо по общепринятым меркам, - ненавижу себя.

После ванны я быстро замерз в прохладном коридоре. Остается только надеяться, что на заседание я не опоздал. Эхо шагов гулко откликалось от сводов, факелы трепетали желтым огнем вдоль стен коридора, стражники отточенными движениями склонялись, отдавая честь. Я шел быстро, гордо подняв голову. Со стороны казалось, должно быть - я высокомерен и глуп. А в душе играла таинственная мелодия. На миг я закрыл глаза, и полумрак коридора исчез, уступая место сказочным краскам, нежной симфонии души.

– Опаздываешь, дорогуша! Царь ждать не любит! Вот в один прекрасный день - раз... и нет красавчика Виктора...
– я споткнулся и открыл глаза. Жанна стояла передо мной, агрессивная, как кобра перед броском. Я невольно испытал раздражение - сейчас мне хотелось побыть наедине с мыслями, а не вступать в словесный поединок. Жанна это, кажется, поняла, и с нахальной усмешкой просунула руку под мой локоть. Я вежливо склонил голову в приветственном жесте. В душе и я, и Жанна смеялись над глупыми дворцовыми традициями.

– О чем мечтаем? Кого хотим?
– не удержавшись, ввернула Жанна, наклоняясь совсем близко к моему уху, чтобы создать видимость светского разговора. Я приятно улыбнулся и наклонился к ней еще ближе, задев ее щеку своими волосами.

– Не волнуйся, не тебя, дорогая моя.

Жанна только тихо рассмеялась, но что-то нехорошее притаилось в глазах. Меня охватила тревога - в зале меня определенно ждал какой-то сюрприз. Причем, зная Жанну, рискну предположить, что до крайности неприятный.