– Вартран, он будет жить? Мы не можем его потерять!
– это говорила Азот. Я не мог ошибиться. Да, я, конечно, могу выдавать в бреду желаемое за действительное, но...

– Будет. Прости, мы действительно перестарались, - голос Вартрана сочувственно дрогнул. Мне показалось, что он обнял Азот. Они помолчали, а потом яшинто тихо спросила:

– Он видел его?
– я едва расслышал вопрос. Что ж, я ничего не соображал, но концентрироваться на диалоге было куда лучше, чем на боли.

– Да. Все случилось, как и должно было случиться. Не бойся, он поправится.

– Я знаю. Он сильный... И, что самое главное, он знает, что должен сделать. А все-таки это было жестоко, - голос Азот непривычно дрогнул. Я решил, что брежу. Вдруг знакомая холодная рука легла на лоб, провела по волосам, замерла на щеке. А потом холодные губы прикоснулись ко лбу, и в этом прикосновении была какая-то странная нежность, облегчающая боль.

– Ты справишься, Виктор. Ты сделал все, как надо, - голос дрожал. Странно, непривычно, неестественно было слышать голос Азот таким. Я опять попытался что-то сказать, но не смог даже пошевелиться. Одно из тех лекарств, влитых в меня, действовало, видимо, парализующее. Я почувствовал, как меня клонит в сон. Боль стала вполне терпимой, и я позволил себе расслабиться, уходя в сладкую дрему.

Когда я проснулся, то почувствовал, что чего-то не хватает. Открыл глаза, щурясь от света, хотя он был голубоватым и приглушенным. Я смог разглядеть своды ледяного дома, светящиеся в отблесках светильника, стоящего на таком же, вырезанном изо льда столе. Я не мог определить, что же это был за светильник, но мерцающий голубой свет, исходящий от него, удивительно органично вписывался в эту обстановку. Я попробовал присесть на кровати, и со второго раза получилось. Кровать была, похоже, тоже изо льда, но лежать на ней было на удивление тепло. Я нахмурился, пытаясь понять, чего не хватает. И вдруг понял... Боли. Я не ощущал боли. Не то чтобы совсем, но она была вполне терпимой, как при переломе ребер. Судя по всему, ребра и были сломаны. Но я ведь ясно ощущал, что задеты внутренние органы! Я захлебывался в собственной крови... Меня передернуло от воспоминаний. Вдруг за моей спиной кто-то зашевелился. Повернуться я не мог, поэтому терпеливо ждал, пока Силна потянется, закричит и бросится ко мне. Девушка села на край кровати и прошептала, широко открыв глаза: "Вартран настоящий мастер!". Я даже возмутился: стало быть, мастерство яшинто занимало ее больше, чем моя жизнь? Но тут я заметил, как слезы ручьем текут по ее щекам, а она их стирает кулачком, и смотрит на меня счастливыми сочувствующими глазами.

– Вы живы! Понимаете? Живы!
– прошептала она, вкладывая мою руку в свою. Я только слабо улыбнулся - сил отвечать не было, я уже и забыл, как шевелить языком, чтобы извлекать звуки. Силна шмыгнула носом, и я ощутил, как тепло разливается во мне, лаская изнутри золотыми лучами. Эта храбрая девочка заставляла меня забыть о боли и смерти, она дарила мне веру в жизнь и понимание, что я обязан защищать ее.

– Я не знаю, что было там, на д'Афатонито. Говорят, это был сам Хогг, да? Я так испугалась за вас... Я хотела помочь, но меня парализовало, я смогла шевельнуться, только когда яшинто пришли. Я думала, я там умру со страху, - добавила она, сжимая мою ладонь. Я вздрогнул. Я не хотел, чтобы Силна была там, хотел огородить ее от всего этого ужаса, и мне было больно, когда я понимал, что ей пришлось пережить из-за меня. Силна судорожно вздохнула, машинально погладив мою руку, и я вздрогнул от нежных прикосновений тонких пальчиков. Мне вдруг отчаянно захотелось остаться с ней вдвоем, и чтобы шипели дрова в камине, и горела свеча, фырча в гулкой темноте, а за окном шумела вьюга...

– Азот и вашего брата никто не собирался казнить. Азот - дочь Вартрана. Это был план, на горе вы должны были встретиться с Хоггом... Я ничего не поняла, так что не слушайте меня, - сбилась вдруг Силна, понимая, что говорит лишнее. Мне и вправду стало плохо от ее слов. Это было жестоко. Но, впрочем, я не знал причин, поэтому не вправе судить. Все равно я смертник. И мне никогда не сидеть в теплом доме с рыжеволосой веснушчатой женой, не подкидывать поленья в печь, не пить простоквашу, заботливо поданную на стол... Меня определенно заносило куда-то не туда. А Аена молчала, оставляя меня наедине со своими горькими мыслями. Впрочем, совершенно неуместными. Я посмотрел на Силну и почувствовал, как плывут куда-то стены под взглядом теплых зеленых глаз.

– Кто вы?
– вдруг прошептала Силна одними губами. Я сам не заметил, как сжал ее руку. Мне стало страшно. Я не был готов сказать ей. Я набрал воздуха в легкие, когда услышал:

– Вы ведь Виктор? Тот самый, который помог мне когда-то? Скачки?..
– робко выдохнула она последнее слово, глядя мне прямо в глаза. Ее прямота не имела ничего общего с прямотой Зефиры. Зефира кокетничала, даже говоря честно, а Силна и не думала об этом. Я опять ощутил боль. Но это была не та боль, которая раздирала мое сознание на сотню клочков, нет, это была душевная боль, мешающая мне связать мысли воедино.

– А еще я последний царь Виктор, - с трудом прошептал я. Голос звучал хрипло и незнакомо. Силна на миг расширила глаза, но тут же опустила голову и ответила:

– Я знаю. Я узнала вас. Вы знаете, что изменили внешность? Тогда, на д'Афатонито. Теперь вы выглядите совсем как тогда, восемь лет назад...
– дыхание остановилось. Сердце бешено заколотилось. Как тогда?! Но ведь я должен был умереть, когда внешность станет прежней, так почему я... Впрочем, не важно.

– А Хогг - не Бог?
– вдруг понимающе спросила Силна. Я отрицательно помотал головой. Силна вздохнула.

– Я так и знала. Мне его жалко если честно... И что теперь будет?
– я не ответил.

Вдруг в дверном проеме что-то засветилось, и к моей кровати подошла Азот. Я невольно закрыл глаза, так ярко сверкало ее д'амондобито в свете синеватого светильника. Она подняла на нас с Силной глаза. Голос прозвучал незнакомо и хрипло:

– Ты меня ненавидишь?
– только и спросила она, не удостаивая Силну взглядом. Девушка сжала мою руку, словно не хотела отдавать Азот. Я вспомнил, как гневно она смотрела на Зефиру, как я утирал слезы с ее детских щечек, и улыбнулся. Азот вздрогнула, приняв улыбку на свой счет. Улыбка причиняла ей боль. Я поспешно перевел глаза на яшинто и отрицательно помотал головой. И в самом деле, я не испытывал злости ни к кому. Ни к Азот, ни к Вартрану, ни к Хоггу, ни к Джут. Я только хотел знать, что мне делать дальше. Я понимал, что путь уже обозначен, и даже не просто обозначен, а начертан твердой рукой. В потемках собственного подсознания этот путь был, но я никак не мог осветить его, и надеялся, что мне помогут.