— Я же говорю, — еще тише прошептал Ремус, — я мог расслышать неправильно…

— Лунатик, черт тебя побери! — зашипел Блэк. — Если речь идет о нашей Эванс, не может быть никаких «я расслышал неправильно»!

Ремус в ответ только молча и виновато опустил глаза.

— То есть, — продолжал распаляться Блэк, — мы заперты в этом каменном сарае, без каких-либо новостей и доступа к живому миру, а там… там…

— Сириус! — предупредительно зашипела Эмили, изо всех сил цепляясь за рукав Блэка, но тот уже с шумом кабана, ломящегося через кусты, поднимался во весь рост.

— Кто здесь? — Дирборн повернулся на звук, как и еще с десяток мракоборцев. Среди них Блэк заметил того самого парня, которого встретил у туалета Миртл в кровавую ночь расправы.

— Я, мать вашу, — бесстрашно провозгласил Блэк.

— Ты что делаешь, придурок?! Ты же…

Но Сириус уже вылез из кустарника и развязной походкой шел прямо на мракоборцев. Те узнали ученика, но безо всяких сомнений выхватили палочки, прицельно направив их в сторону гриффиндорца. Блэка это не волновало.

— Сиди здесь, — коротко приказал Ремус взволнованной Эмили и бросился за другом.

— Дай мне пройти, Лунатик! Эти мрази будут еще и скрывать от нас?!..

— Остановись, Бродяга! Успокойся!

Это была очень странная, дикая сцена. Два друга, сцепившиеся посреди замерзшей, покрытой еще остатками снега, поляны и с десяток черных безмолвных фигур, окруживших их кольцом. Казалось, даже если ребята начнут убивать друг друга, никто из стражей школы не сдвинется с места, если это не будет угрожать лично их безопасности или безопасности других учеников.

— Что здесь происходит? — спокойно спросил Дирборн. — Мистер Люпин?

Ремус оглянулся на Карадока, раздумывая над тем, стоит ли ему говорить правду. Врать так, как Джеймс, он не умел, а Дирборн никогда не был дурачком. В Аврорат дурачков не берут, они там не выживают.

— Мы слышали, — глухим упрямым голосом сказал он. — Про нападение на магглорожденных. — И посмотрел на Дирборна воинственным угрюмым взглядом.

— Это все, что вы слышали? — задумчиво уточнил Карадок, начисто игнорируя обвинительную интонацию Ремуса.

— Ах ты, сукин сын! Там умирают наши родные, а вы заперли нас в чертовой школе, как в тюрьме! У тебя есть совесть, ублюдок?! Мы что, даже не можем похоронить их нормально?! — Сириус вырвался из рук Люпина и ринулся к Дирборну.

Мракоборцы сработали слаженно — четыре вспышки заклинания, и Блэк упал обездвиженный на промерзшую безучастную землю. Люпин в бессилии опустил руки и мрачно посмотрел на мракоборцев. Заклинание не было атакующим или смертельным, но намерения стражей были предельно ясны.

— Дальше что? — тихо спросил Ремус. — Может быть, отвезете его в Азкабан?

— Потише, волчонок… — нехорошо начал один из мракоборцев и ухмыльнулся.

— Прекратить, Эд, — хлестко сказал Дирборн и снова повернулся к Люпину. — Слушай, парень, я бы вел себя так же, как и ты, на вашем-то месте. Но подумай сам — расскажи мы ученикам об этом, разреши прочитать Ежедневный Пророк, плюс немного сплетен от Хогсмидовских обитателей, и что начнется?

— Паника, — после краткого раздумья ответил Ремус.

— Именно, парень, — Дирборн слегка улыбнулся. — Страшная паника, сынок. Студенты помчатся домой, чтобы проверить — все ли в порядке с их родными, а там-то их будет поджидать толпа Пожирателей. Кто-то вздумает мстить, и с кого они начнут? Думаешь, я не знаю, что происходит сейчас между вами и слизеринцами? Вы избиваете друг друга, Больничное крыло переполнено, но это ничто по сравнению с тем, что случится, если информация выплывет наружу. Начнется бойня. Справедливая или нет — не знаю. Но потом каждый из вас пожалеет, что начал свой путь с убийств. Только вот отмыться от этого будет уже нельзя. Понимаешь, сынок? — с надеждой в голосе спросил Дирборн.

У него были глаза человека, который смертельно устал выбирать между своей и чужой правдой. Между правдой испуганных, измученных подростков, так рвущихся на защиту близких и родных и правдой скупых на эмоции, беспощадных мракоборцев, не понаслышке знающих, что такое принцип меньшего зла и малая жертва во имя всеобщего блага. И сейчас он отчаянно надеялся, что Люпин поймет, что в таком выборе нет однозначного, верного решения. Поймет и отступит.

Люпин понял. Он кивнул, но в глазах его стояли злые слезы, в горле застрял колючий раздраженный ком и очень хотелось всыпать этим ублюдкам. И Дамблдору. Пусть они и были правы. Со своей, особой стороны.