Выбравшись из паникующей толпы, не выходит удержать матерного выдоха: в проход, наперерез стекается целая армада вооруженных паршивцев и в ту же секунду по нам начинают стрелять. Ждали, значит! Одна пуля взвизгивает, выбивая над моей головой вмятину в стене. Очаровательно! Вторая бьет Иви, и я вижу, словно в дурном кошмаре, как она заваливается набок. Я кричу так страшно, словно эта пуля попала в меня, расстреливая передние ряды противника. Они падают, но на их место тут же встают другие, прошибая все пространство коридора очередями, несмотря на наличие не успевших укрыться других безупречных. Гэб оттаскивает Ив с линии огня, по полу за ней растягивается кровавый шлейф и мое сердце в груди ухает, амплитудой доставая до самых пяток. Можно ли еще ей помочь?

Но выстрелы бахают и бахают, еще и еще, я успеваю закатиться за тело одного из местных, отхватив пару пуль в бронник, и перезаряжаю обойму, прислушиваясь к тому, что происходит вокруг. За грохотом ничего толком не разобрать, кроме приказа Итона — прикрыть головы. Мою тут же ниже вжимает крупная пятерня Риза, не спускающего с меня глаз. Гремит взрыв, дрожью отдаваясь под ногами и калеча почерневшие пласты внутренней обшивки стен. Яркая вспышка огня, оглушающее эхо, крики раненых, прыгающие по полу гильзы и безжизненные тела, а я ужом ползу к Харлоу, буквально влипнув в пол, на ощупь лихорадочно щупая, бьется ли пульс.

От страха за ее жизнь сердце мое вот-вот остановится. А потом пальцы натыкаются на входное пулевое отверстие прямо на тонкой шее… и я с ужасом всматриваюсь в ее застывшее лицо… Нет, Господи, нет. Горло сводит так, что я и вздохнуть не в состоянии и похолодев до нутра, осторожно бросаю взгляд в сторону распластанного на углу, злобно отстреливающегося Гэба, который в горячке боя еще не понял, что произошло непоправимое и удушающее отчаяние облапывает мою душонку ледяной лапой. Риз беспрестанно бросает на меня тревожные взгляды. Знаю, любимый, все знаю...

Элиас чертыхается, заметив Иви, прижимает окровавленную ладонь к плечу. Надеюсь, ранен не серьезно. Боевая форма способна уберечь жизненно важные органы от ранений, но не конечности. Едкий дым заволакивает видимость, щиплет глаза и не позволяет нормально дышать. Арчи швыряет под ноги охране импульсный заряд и несколько фигур обмякают тряпочными куклами, остальные отступают, стараясь заблокировать нам проход. Остервенелая перестрелка преображается звуками борьбы и криком Тревис:

— Со спины подходят!

Она отстреливает тех, кто наступает с тыла, ответные пули сочно впечатываются рядом с Ми. Берман соображает и действует молниеносно. Он распахивает первую попавшуюся дверь, заслоняясь ею, как щитом и вталкивает девушку внутрь. Сердце возвращается в солнечное сплетение и срывается с места, разгоняя по венам спасительный адреналин… А еще острая, разъедающая ненависть, что сводит челюсти, и боль, они разливаются огнем в груди, встают пеленой перед глазами, отключая рассудок окончательно, оставляя только инстинкты и огромное желание убить их всех. Над головой хлопают выстрелы, но даже и это не пугает. Расстреляв всю обойму в подбирающиеся фигуры в серых мантиях, я зашвыриваю в самую гущу импульсную гранату, краем глаза отмечая сползшего по стене бледного Гэба в лужу крови. Это запредельная мука, видеть и ощущать, как погибают ставшие близкими люди.

— Люси! — вскрикивает любимый голос, как ногу обжигает выстрелом, что меня пошатнуло и там мгновенно начинает расходиться пульсирующая боль. Один из подобравшихся близко домате пытается выбить у меня пистолет, но пуля Риза разносит ему полголовы, и он валится назад, обдав мою щеку брызгами крови, а потом сильная рука перехватывает меня поперек талии, оттаскивая за свою спину. Мои пальцы касаются его плеча в торопливом, ласковом касании, словно если этого не сделать, то он совсем-совсем не будет защищен. В стены и в пол вгрызаются очереди, только каким-то чудом не угодив в нас. Итон вздергивает одного раненого безупречного перед собой, использовав как щит.

— Отходите сюда, живее, — ревет зверем, кажется, Арчи, но нас теснят и теснят, отрезая от спасительной двери, откуда ребята поливают выстрелами безупречных. Без керслетов не пробиться и волна ледяного озноба пробирает меня от мысочков до корней волос. Дело плохо. Неужели это все?! Конец? Восемь человек — незначительные потери на войне, и мы все прекрасно понимали, на что идем, но нужно уничтожить Оракул… Просто необходимо, чего бы нам это ни стоило!

Я не сразу осознаю, что безупречных стало значительно меньше и оглядываюсь по сторонам, отвлекшись на что-то грохнувшееся с металлическим звуком из прохода, на секунду упустив из поля зрения ребят, как тяжелое тело обрушивается на меня сбоку, вышибая дыхание, придавливая к полу. Удар в лицо такой сильный, что скула мгновенно немеет, а в глазах поплыло, и следом еще один, чуть не раскалывая мою голову пополам… И через секунду все прекращается, кто-то скидывает с меня… Итона!

— Воздействие, прибор! — ору я не своим голосом, сплевывая кровь с разбитого рта. Если мы не сможем держать блок, то ребята поддадутся воздействию безупречных.

— Люси, уходи отсюда, — Риз пытается держать Элиаса, впавшего в неадекват, а из прохода снова начинают палить. Домате — клан воинов, но они, привыкшие полагаться на свои технологии и берсерков, не так закалены в боях, как бесстрашные, но их значительно больше. Силы определенно неравны. А пошли вы на йух, еще повоюем! Прятаться некуда, одна надежда — может, хоть кого-то успею подстрелить?