– Ваше Высочество… – начал воин, но я его перебила, искренне стараясь не залиться громким смехом.

– Воин, неужели тебе хватит наглости просить меня зайти позже? – пытаясь выглядеть устрашающе, громко произнесла я.

Несчастный парень нервно сглотнул.

– Простите, Ваше Высочество, – пробормотал он, распахивая передо мной двери, украшенные золотыми узорами.

– Так-то лучше, – сказала я, гордо задрав подбородок. Финна и Хейд засеменили за мной следом.

– Ваше Высочество, леди Джейн Фостер, Ваша дочь пришла, – крикнула я, оглядывая спальню. В прихожей, точнее в полноценной гостиной с камином и тяжелой дубовой мебелью, мамы не оказалось, тогда я проследовала в другую комнату.

– Ваше Высочество? – опять позвала я Джейн, отодвинув тяжелые шторы, отделяющие предыдущие апартаменты и непосредственно саму спальню, выдержанную в голубых и темно-синих тонах. Здесь ее тоже не нашлось.

– Она точно не выходила? – обратилась я к фрейлинам.

– Никак нет, Ваше Высочество, – ответила Финна, пожав плечами.

– Ну, ничего. Осталась еще ванная и гардеробная. Думаю, к утру управимся.

Девушки синхронно захихикали.

Я подмигнула им, открывая следующую дверь.

Меня будто электрическим разрядом прошибло в триста двадцать вольт, после чего я еще почему-то решила с головой окунуться в прорубь при сорокаградусном морозе, прихватив с собой оголенные провода под напряжением. Во всяком случае, именно такие ассоциации возникли, когда мой взгляд упал на хрупкое тело темно-русой женщины, лежащей на мраморном полу в неестественной позе. Джейн не подавала никаких признаков жизни. Ее грудная клетка находилась в постоянном покое, ни разу не вздрогнув от дыхания.

– Мам? – хриплым голосом позвала я Джейн. Она не ответила.

Я не могла сойти со своего места. Просто физически не могла приблизиться к ней. Как ни старалась переставить ватные ноги хотя бы на миллиметр, у меня не получалось.

– Мама! – громче произнесла я. Безуспешно. Джейн продолжала лежать на холодном полу, повернутая ко мне спиной. Я не видела ее лица. От этого становилось еще хуже. Что случилось? Я не понимаю. Не понимаю.

Меня начало трясти. К горлу подступила тошнота. Я впала в самый настоящий ступор.

– Мама!!! – голос сорвался на ультразвук. Из глаз наконец-то брызнули слезы.

– Ваше Высочество, у Вас что-то… – в ванную комнату влетела Хейд. Лицо девушки исказила гримаса ужаса. Она тоже застыла, превратившись в статую.

– Позовите папу! – крикнула я, захлебываясь в рыданиях. Почему я не могу подойти? Не могу. Хейд потребовалось несколько секунд, прежде чем выполнить мою просьбу. Она пулей выскочила из комнаты, схватив за руку свою кузину.

Я выдохнула, пытаясь собраться с силами. Нет. Я не могу. Не могу. Меня трясло, как при сильнейшей лихорадке. Я почувствовала головокружение. Тошнота усилилась. В глазах потемнело, и чтобы не упасть, я прислонилась к стенке и медленно спустилась по ней на пол. Еда так и встала посередине горла.

Спустя целую бесконечность в душное помещение вбежал Тор. Он что-то кричал, но я не понимала ни одного слова. У меня в ушах гудела кровь. Впервые в жизни мне захотелось потерять сознание. Отключиться. Не видеть и не слышать ничего. Что происходит? Я не понимаю. Не понимаю. Все превратилось в какие-то обрывки воспоминаний. Дурной сон. Вот Тор побегает к бездыханной Джейн. Хватает ее за плечи и что есть сил трясет маму, пытаясь привести в чувство. Тщетно. Она выглядит тряпичной куклой в его руках, болтаясь из стороны в сторону. Она мертва? Нет. Я не могу понять. Я ничего не могу понять. Вскоре в комнату вбегает Один, хранитель покоев и бог коварства. Они пытаются оторвать Тора от Джейн, который сжимает ее в своих грубых объятиях, покрывает ее безжизненное лицо поцелуями и при всем этом плачет. Плачет, как маленький ребенок. Шмыгая носом, издавая невнятные возгласы и тяжело вздыхая, задыхаясь от собственных слез. Наверно, я плачу так же, как и он. Все кончено? Не понимаю…

====== Глава 27.Приговор ======

Тусклый рассеянный свет едва ли освещал и треть огромного помещения, украшенного белоснежным мрамором и чистейшим золотом. Желтые лампы, пущенные по двум стенам больничного крыла, отбрасывали теплые лучи, оседая на кроватях с накрахмаленными простынями и наволочками. Отголоски света также находили свое пристанище на полу с разноцветной мозаикой и на тяжелых шторах, которые надежно скрывали сеть ярких созвездий в ночном небе, мерцание ближайших галактик и спутник планеты богов.

Я медленно открыла и закрыла глаза, пытаясь перебороть сон. Казалось, что мое тело надежно приросло к деревянному стулу, пустив в него ветвистые корни, подобно лесному вьюну. Сколько я уже так просидела? Практически не двигаясь и не проронив ни слова? По внутренним ощущениям целую вечность. Я чувствовала полное единение с этим предметом быта, в сотый раз всматриваясь в знакомые черты лица темно-русой женщины, мирно покоящейся на широкой постели неподалеку. Только болезненная бледность стала единственной отличительной чертой. Мой взгляд вновь и вновь скользил по губам цвета спелого персика, впалым щекам, ровному греческому носу, длинным ресницам и лбу с практически незаметными морщинками, оставленными неумолимым временем. Хоть сейчас глаза пациентки и оставались закрытыми, я с точностью помнила их цвет. Теплый шоколад с отблесками охры. Незабываемый оттенок. Волшебный.