Она обернулась и увидела, что рядом с ней за партой сидел Мирон. Роксана обрадовалась и бросилась к нему и тут увидела, что его глазницы провалились, а руки на глазах покрылись струпьями, а кожа отвалилась от костей...

— Инфернал! — истошно закричала она, но тут Мирон обхватил ее, зажал ей рот и потащил прочь из класса в жуткую абсолютную темноту...

Роксана билась, пыталась вырваться и яростно когтила руку Мирона, пытаясь оторвать от костей мертвую гнилую кожу, но сколько бы она ни царапала ее, кожа не отрывалась и вообще оказалась теплой, упругой и вполне живой.

— Роксана, проснись! — говорил Мирон — Проснись! — и он вдруг коротко и резко встряхнул ее.

Роксана металась по постели, пытаясь выбраться из непроглядной темноты, после пробуждения мрак никуда не делся, это сбило с толку, она потерялась в этом ужасе, запуталась в одеяле и продолжала сучить ногами и кричать, когтя ладонь инфернала, зажимающую ей рот. И только спустя добрых тридцать секунд услышала голос “инфернала”.

— Тихо-тихо-тихо, все хорошо! Слышишь меня? — он встряхнул её. — Это был сон, просто сон!

— Я не вижу... я ничего не вижу! — металась Роксана, судорожно хватаясь за руку, которая оказалась вполне живой и горячей. — Свет, умоляю, свет, мне очень нужен свет!

— Ш-ш-ш-ш, — темнота обхватила её и прижала к чему-то большому и теплому, а внутри: тух-тух... тух-тух... тух-тух... — Здесь светло, ты в повязке и потому не видишь.

— Блэк, это ты? — задохнулась она, окончательно проснувшись.

— Хвала Мерлину, я снова Блэк — ехидно улыбнулся голос. — Кем я только не был последние пять минут.

Роксана прерывисто вздохнула и обмякла у него в руках.

— Они были там... инферналы... — лепетала она, отходя от кошмара. — Они ходили по Хогвартсу: женщины в белых платьях, мужчины во фраках, облезлые, поломанные... я так испугалась, они были такими реальными...

— Жесть. Но их больше нет. Постарайся снова заснуть.

— Нет! Я опять их увижу! — Роксана вцепилась в его рубашку. Блэк — единственное, что осталось настоящего в этой жуткой всеобъемлющей темноте и Роксана не готова была так просто его отпустить. Ей чудилось, будто она сидит на крохотной табуреточке высоко в небе, а вокруг нее — только мрак и пустота. Страшно было сдвинуться с места, страшно было даже пошевелиться! А отпустить свою единственную опору?! Ну уж нет!

— Не увидишь. Я побуду с тобой, пока ты не уснешь, идет?

— Да... — Роксана сглотнула и закивала. — Да...

— Ты звала во сне кое-кого, — сказал Сириус, когда Роксана немного успокоилась.

Она лежала рядом, свернувшись в комочек, не пыталась его обнять, не пыталась нежничать, просто вжималась в него и боялась.

— И кого же?

— Мирона Вогтейла, — он усмехнулся. — Ты, что, влюблена в него, Малфой? Глупо влюбляться в знаменитостей.

Роксана промолчала.

— Сомневаюсь, что твои родители и их очаровательные друзья одобрят твоё увлечение, понимаешь? Стоит быть осторожнее.

— Они не одобрят... и никогда не одобряли, — её голос звучал куда слабее обычного.

— В каком смысле?

Она вздохнула.

— Блэк, Мирон Вогтейл — мой школьный друг. И мой первый и последний парень.

Пару мгновений Сириус пытался осознать услышанное.

Потом рассмеялся.

— Смешно.

— С какой стати мне врать?

— Малфой, я никогда не поверю, что Мирон Вогтейл... да черт, я и так не верю!

Роксана легонько пожала плечами.

— Дело твое. Но даже такие «звезды» как он где-то когда-то учились и с кем-то когда-то дружили. И он дружил со мной. И не только дружил, — ехидно добавила она.

— Брось, Малфой!

— Мы вместе учились в Дурмстранге. После того случая с нападением и ножом мне пытались отомстить друзья того кретина, а Мирон за меня вступился. Так бы ему было наплевать, подумаешь, девчонка... но в Дурмстранге уважают сильных и тех, кто умеет за себя постоять. Мирона и Донагана...

— Донаган Тремлетт? — сипло уточнил Сириус, чувствуя странную невесомость во всем теле.

Да нет. Не может этого быть.

Привычный мир рушился к чертям собачьим. Сестра Люциуса Малфоя — школьная подружка Мирона Вогтейла и “Диких сестричек”? Да это самый нелепый бред из всех возможных!

— ... их тогда тоже особенно никто не любил. Если бы кто-нибудь тогда сказал мне, что через несколько лет эти длинноволосые фрики станут знаменитой рок-группой, — она усмехнулась и покачала головой. — Но мне было наплевать, вообще-то. Они защитили меня, они приняли меня, Мирон... он сначала относился ко мне как к младшей сестре и вел себя как осел, а потом... ну а потом я стала для него чем-то большим.

— Черт возьми, — прошептал в конец офигевший Сириус, справившись с эмоциями. — И он что, спал с тобой?!