Поток учеников, к которому Ремус примкнул по пути в лес, вылился за ворота школы и зашумел по дороге вниз.

Замучанный постоянными насмешками и выкриками в спину, Ремус завел привычку уходить из школы и в одиночестве гулять по окрестностям. Наедине с природой он не чувствовал себя чужим или неправильным и каждая такая прогулка была для него, что глоток жизненных сил. Каждый день после уроков он выходил из замка и совершал привычный маршрут: к озеру, покормить кальмара остатками ланча, потом вокруг озера, по кромке леса и в обратную сторону. И никого, ничего, кроме влажного воздуха, птичьего перезвона и шума ветра в кронах. Возвращался Ремус с наступлением сумерек и всегда с тяжелым сердцем смотрел на светящиеся окошки, зная, что до следующей прогулки предстоит выдержать ещё один трудный день. Самое обидное, что ему никогда не удавалось уйти так далеко, как хотелось бы. После трагического происшествия с Тинкер Бэлл школу наводнили люди в черных мантиях-униформах с золотыми нашивками. Они торчали у классных кабинетов во время уроков, в Большом Зале, в теплицах, в подземельях, даже в совятне Ремус наткнулся на одного из них, когда отправлял домой сову. Все они поглядывали на учеников с подозрением, словно пытались по глазам угадать, кто знает подробности преступления, но в разговоры ни с кем не вступали.

Никто не знал, как и почему малышка Тинкер оказалась в лесу той ночью. Знали только, что она вышла из гостиной сама, так что мракоборцы, дежурившие у комнат в течение всей ночи, вечером составляли списки вошедших в гостиную, а по утрам сверяли, никто ли из учеников не пропал. Вся эта возня занимала ужасно много времени и так раздражала, что когда в Лондоне произошел крупный взрыв в подземке и половина школьной охраны вернулась в город, все вздохнули с облегчением, а Ремус смог наконец выбраться в лес.

Там он на неё и наткнулся.

Валери шла прямо в чащу, как раз мимо него.

Мантия охотницы была перепачкана высохшей грязью, в некоторых местах порвана и заляпана паутиной. Высокие охотничьи сапоги блестели болотной жижей. В растрепавшихся волосах запутались мелкие веточки и трава, а хрупкие нежные плечи оттягивала куча всевозможных сумок, ремней от лука, колчана, ножей и самое гадкое — рюкзака, из которого на ходу, пока он наблюдал за ней, вывалилась мохнатая кроличья лапка. Несмотря на всю свою экипировку, несколько слоев одежды и гигантские сапоги, Валери шла беззвучно, не задевая ни сухих веток, ни кустарников. И ни грязь, ни усталость, ни отсутствие косметики или прически ни на йоту не делали её хуже.

А ведь Ремус так надеялся, что после всех этих событий, в его голове наконец-то прочистится и он посмотрит на Валери другими глазами. Так нет же...

Глядя на неё, он не чувствовал ни злости, ни обиды, только отчаянное желание и сладковатую боль где-то в области сердца. И ещё восхищение. Необъяснимое, фанатичное, преданное восхищение.

Пока он, оглушенный и обезоруженный, следил за ней из зарослей шиповника, она опустилась на корточки, зачерпнула щепоть лесной трухи пополам с грязью, быстро перетерла между пальцами, понюхала, попробовала на вкус, постояла пару секунд, словно задумавшись... а потом вдруг ни с того ни с сего, вскочила, сорвала лук и выстрелила прямо в шиповник. Ремус только и успел, что нырнуть в разбитый ствол поваленного многовекового дуба, где потом молил все известные ему силы, чтобы она не подошла ближе.

Непонятно, как это вышло, но видимо Валери поверила, что прыгающие ветки шиповника — это шалости лесных обитателей, потому что опустила лук и пошла дальше, а Ремус ещё очень долго прижимался спиной к надежному, старому дереву и пытался унять бешеную дробь в груди.

— Не знаю, что она может там искать, — сказал Джеймс, когда Ремус по дороге в деревню рассказал им в Лили об этой встрече, разумеется, опустив концовку. — Следы, если и были, то их давно смыло дождем. Говорят, что в полнолуние Дамбдор поручил Грей сделать сеть капканов повсюду.

Ремус открыл было рот, но Джима было не переговорить.

— Как по мне, так они просто гонят волну. В школе итак мракоборцев скоро станет больше, чем учеников, — и Джеймс бросил взгляд на мрачную фигуру министерского работника, который сопровождал учеников в деревню и шел как раз неподалеку от них. — Они рассчитывают, что смогут так поймать убийцу? Итак же ясно, что при них он никогда не покаж... — ветер с размаху шлепнул Джеймса по губам кленовым листом.

— У Дамблдора нет выхода, Джим, — Лили щурилась на солнце и придерживала волосы, выбивающиеся из-под беретика. — Кстати, я изучила рецепт того зелья, которое вы, только-пожалуйста-не-спрашивай-меня—как, достали в подземелье. Состав не сложный, но приготовление займет много...

— Ау-у-у!

Ремус вздрогнул и обернулся. Джеймс и Лили тоже оглянулись. Позади них шли слизеринцы. Нотт, одетый в черное пальто и слизеринский шарф, быстро прошел мимо и гадко, но тихо засмеялся, взглянув на Ремуса. Мальсибер, нахально улыбаясь, толкнул Лили плечом, а следом за ними тенью скользнул странно осунувшийся и больной Регулус.

Джеймс выхватил палочку, но Лили повисла у него на руке.

— Ты не голоден, волк? — не унимался Нотт. — Полнолуние скоро, уже присмотрел, кого сожрать? Подарить тебе серебряную вилку?

Они зашлись хохотом.

Джеймс рванул было к ним, но Лили и Ремус вцепились в его плечи с двух сторон и удержали.

— Не связывайся... — в последнее время Лили так часто произносила эту фразу , что она превратилась во что-то вроде заклинания. — Они того не стоят, правда не стоят, тебя же опять оставят после уроков, больше ты ничего не добьешься!

— Правда, не нужно, — присоединился к ней Ремус. Последняя дуэль с Генри Эйвери закончилась для Эйвери сломанным носом, а для Джима — отсидкой после уроков и громовещателем от мистера Поттера. — Мне все равно. Я уже даже привыкаю.