Как принимают новорождённых в иных землях автору неведомо, но отечественные повитухи шлёпают прибывшего по заду и ждут: заорал младенец от первого незаслуженного наказания - хорошо, включил лёгкие в работу, жить будет, а незаслуженное наказание забудется, мал, чтобы помнить первый шлепок по седалищным мозолям .

Автору профессиональные приёмы повитух не понадобились, и вот что повествуют устные семейные хроники: начальный момент выхода младенца ничем не отличался от выхода миллионов других младенцев, ординар, но как только вышла голова и была очищена от ненужных биологий - младенец открыл глаза, рот и неокрепшим голосом завопил:

– Не хачу, бляди, верните на место!
– на что принимающий врач в звании "профессор" возразил:

– Пардон, назад ходу нет, нынешний лозунг "только вперёд!" выполнять надо . Нет, вы только п олюбуйтесь на умника! Назад ходу ни у кого не бывало и не будет! И сколько собрался пробыть в утробе матери, срок? Год, два, пять? дольше? Может, скажешь, как твою персону на прежнее место затолкать?
– младенец замолчал, скосил мутные глаза на доктора, не ответил, но словесное и физическое буйство прекратил:

– Сиську хочу...

– Требование естественное, законное, будет сиська... две.

– Мать, помнишь, кто встречал сынка у выхода?

– Помню. Старый доктор, с бородкой.

– На Ивана Сергеича Тургенева похож?

– Не помню фамилию, вроде профессором называли.

– Ну, да, в рядовой губернской больнице - и профессор. Ни много чести сыночку? А с другой стороны в отечество пришли такие времена, что и профессорам дозволялось трудиться в губернских городах. То-то, смотрю, тянет к высоким материям! Вот оно, время открытия тайн!

Это был единственный случай в практике врача, отдавшего многие годы родовоспомоществованию, кое в настоящее время переделали в "перенатал"

Устные семейные хроники добавили слова профессора:

– Да-а, сударыня, далеко не ординарное дитя явили миру - всех рожениц профессор величал "сударынями"

Факт нежелания младенца выйти в мир доктор (профессор) описал латынью, совсем было приготовился послать работу в заграничный медицинский журнал, но вспомнил в какое время живёт и остановился: "рискую, ныне власть в руках дураков и подлецов, чего доброго ума хватит описание редкого явления за шпионское донесение засчитать... Тогда конец, сгину, как пить дать сгину..." - и спрятал записи "от греха подальше"

В тридцать седьмом благословенном году старое сердце профессора отказалось служить и ушло в бессрочный отпуск.

Сын, разбирая отцовы бумаги, нашёл записи, и, зная латынь, прочёл:

– Прости отец, но такого быть не могло, похоже на записи выжившего из ума - и предал записи огню.

Один случай отказа выйти в мир не прояснит причину, всякому чуду нужен десяток случаев, чтобы чудо потеряло звание, один факт останется чудом, как и воскресение из мертвых.

Столь грандиозное явление свершилось в родильном отделении третьей городской больницы губернского града, не исчезнувшего до сего дня и стоящего на реке средней глубины, скорости течения и не совсем чистой воды. Река поминается в российских учебниках географии "правым притоком Волги".

Имя реки, делящей город на две части, трогает умы горожан не выше уровня источника питьевой воды.

В черте города водная артерия выглядит полноводной, иначе нельзя, город губернский, и река обязана выглядеть не районной речушкой мелеющей в летнее время, но серьёзной водной артерией. Полноводность фальшивая, держится на плотине за чертой города, а когда по нужде (весенний паводок) окрывают створы гидросооружения - остатки водного пространства теряют звание "река" и довольствуются "речушкой"

Ничем выдающимся река похвалиться не может, великих битв на берегах водной артерии не случалось, в основной длине водяная артерия не судоходна, но льстит званием "правый приток могучей Волги"

Без малых притоков великих рек не бывает, великое славится малым, и отведи насовсем наш ручеёк в сторону - великая река далее пересыхающего ручья не утечёт.

Понимание собственной значимости распрямляет плечи, меняет осанку, а лысина, отразив тонкий лучик славы , гордо откидывается назад.

Многие города отечества за годы непутёвой истории своей меняли названия, но город моего явления в мир оставался стойким и не менял окраску во многих исторических пертурбациях, или заварухах. Такая стойкость имеет другое объяснение: большие исторические деятели с неуёмной тягой менять названия городам забывали о городе моего рождения.

Звание "губернский город" идёт с древнейших времён с объяснением: живёт в городе губернатор - стало быть, и город губернский, не город делает владык губерний, владыки делают города, и пример тому стольный град отечества.