Но её грубо скрутили, выхватив сумку.

– И кому ты успела отдать амулеты?
– осмотрев её содержимое, спросили стражи.

– Нико...

– Потом допросим. Нужно будет ещё узнать, что пропало, - сказал прибежавший, а один из тех, кто стоял, повёл Аяну снова в давящие коридоры.

Потом в проход, который был всё таким же высоким, но сужался, как куб на рисунке с нарочно искажённой перспективой. А затем и под землю, с её сырым воздухом и голубоватым светом магических факелов.

– Что, очередная служанка, которую подкупили, чтобы она отравила нашего короля?
– вздохнул тюремщик, с неохотой открывая толстую тетрадь.

– Нет, она воровка, - стражник чуть толкнул пленницу, не выпустив из захвата.

На тихий стон Аяны внимания не обратили. А ей было больно - руки уже затекли.

– Ай-ай-ай... плохо, конечно. Но камер уже и нет почти, - тюремщик вздохнул.

– Почти?

– Разве что рядом с эльфом. А туда...

– Сам знаю. Ну да нечего воровку жалеть. Может, быстрее сознается.

– Но я ничего не...
– подала голос Аяна, но тюремщик кивнул, что-то записав в этой тетради.

Страж увёл её в один из проёмов и там бросил в клетку с грязным полом. Три стены были каменными, одна - решёткой с маленькой дверью, а напротив этой решётки...

Стражник уже ушёл, а Аяна только-только вспомнила, что тюремщик говорил про эльфа. Да, за решёткой напротив сидел эльфийский владыка. Замызганный зелёный сюртук стал ему широким. Бледная кожа - почти серой, диадема - тусклой, как немытое стекло, и только волосы отчего-то не сбились в колтуны.

– Говорят, что рядом со мной люди лишались рассудка, - приглушённо проговорил эльф.
– Посадить рядом девушку было жестоко с их стороны.

Аяна молчала. В её безмолвии сплелись уважение, трепет и чувство вины за войну, которую начали всё-таки люди.

– Вы чувствуете вину за народ в целом... не осуждаю эти эмоции, - не поворачиваясь, продолжил владыка.
– Но могу вас утешить - всё же есть люди, которые хотят мне помочь, - он вздохнул.

Вздрогнув и затаив дыхание, Аяна попыталась посмотреть, где там страж. В словах владыки почудилась возможность побега, и спокойные рассуждения об этом пугали.

– Меня слышите только вы. Я ни одного слова ещё не сказал вслух, - подождав, пока море мыслей Аяны примет и растворит это знание, он продолжил: - Поэтому тяготит меня вовсе не страх перед обычной стражей.

– Чувствуете, что враг близко?
– догадалась Аяна, чуть слышно это прошептав.

– Близко настолько, что холод в груди не перекрыть даже воспоминаниями о счастливых временах в наших лесах.

Желание чем-то помочь пронзило вдруг прочие мысли. Осмотрев свою камеру, Аяна не увидела ничего, чем можно нарисовать на стене, но, посмотрев в коридор, заметила факел, который был близко к её клетке. Его нельзя было достать рукой - стена-решётка закруглялась в широкую арку, но под факелом, рядом с окончанием этой арки, лежали остатки старого.

Магическое пламя - далеко не простой огонь, но и оно превращало дерево в уголь, которым можно было что-то чертить.

– Пожалуйста, повернитесь ко мне лицом, - как можно чётче подумала Аяна, и владыка действительно повернулся.

Аяна всматривалась в его впалые щёки и видела просто худые. Тонкий нос в её видениях превратился в широкий, но длинный, волосы - в короткие, кудрявые и ярко-рыжие, а тканевый сюртук - в блестящую броню.

Владыка кивнул благодарно, посмотрев на портрет.

– У вас необычный дар и доброе сердце. Хотите на свободу со мной?

– Думаю, меня скоро выпустят, - смутилась Аяна.

– После того как найдут у вас на стене рисунок, они поймут, как сильно вы мне помогли. Я же зову вас не просто сбежать и прятаться где-нибудь, а в наши леса.

Радость и лёгкое неверие разлились по душе лёгким теплом. Давние мечты оживали. В детстве Аяна часто сбегала из деревни, надеясь хоть издалека увидеть лес эльфов, чарующий и красивый. Она представляла себя то маленькой эльфийкой, живущей там, то зверьком, которому всё равно туда можно, то деревом...