«Я знаю, ты думаешь, что похожа на свою мать, но ты ее противоположность. Ты милая и добрая, и заботливая, и ставишь интересы всех остальных людей выше собственных. И ты так много работаешь ради всего. Ты настолько совершенна... Но, в любом случае, я сейчас собираюсь пойти спать, потому что очень пьян и больше не вижу клавиатуру. Будем надеяться, что ты сможешь прочитать это сообщение и не взбесишься, когда это сделаешь.

Мое сердце безумно колотится в груди, когда куски прошлой ночи связываются и соединяются.

Я плюхаюсь на кровать и смотрю в потолок.

– Черт. Это плохо. Хуже, чем в прошлый раз. Я даже не просто поцеловала его, я ...

– Поцеловала кого!

Звук голоса Луны потрясает меня, и я чуть не падаю с кровати, когда моя голова быстро поворачивается в сторону дверного проема.

Она стоит там, в пижаме, выглядя из–за чего–то такой чертовски счастливой.

– Что? Нет, я никого не целовала, – я не могу даже придумать приличную ложь.

Она вся становится легкомысленной, когда пересекает комнату и забирается на кровать рядом со мной.

– Когда это произошло? Прошлой ночью?

– Нет.

– Тогда когда? – она продолжает улыбаться, словно знает секрет, которым я еще не поделилась.

– Я не знаю, – думай, Виллоу, думай. Ты не можешь сказать ей правду. Тогда все это станет реальным. И тогда тебе придется разбираться с последствиями.

– Ох, ну же, – она хватает меня за руку и дергает за нее, поднимая в вертикальное положение. – Ты должна рассказать мне об этом. Именно это делают девушки. По крайней мере, так говорит Винтер, а она лучшая в том, как быть девушкой.

– Да, она такая, – выдыхаю я, убирая пряди волос со своего лица. – Хорошо, я тебе скажу, но только если ты обещаешь не задавать никаких вопросов.

Она тащит свои пальцы вдоль губ, словно застегивает молнию. Потом она сидит там с тупой улыбкой на лице, практически подпрыгивая. Клянусь Богом, она уже знает.

Откуда она может знать?

Подожди. Это ей Бек сказал?

– Прошлой ночью я кое–кого поцеловала, – бормочу я.

Святое дерьмо. Дерьмо только что слало реальным.

– Окей... Кто это был? И где же это произошло?

–Ты об этом еще не знаешь? – спрашиваю я, оценивая ее реакцию.

Ее лоб морщится.

– Как бы я узнала?

Я не могу сказать, врет она или нет. Луна не так много лжет. Тем не менее, она выглядит, словно что–то знает, или, возможно, это врывается паранойя.

– Я поцеловала кое–кого вчера вечером в поле, – разглашаю я, притягивая свои колени к груди. – Это все, что я собираюсь тебе сказать, потому что остальное слишком сложно.

Она хмурится.

– По крайней мере, скажи мне, кто это.

Теперь хмурюсь я.

– Ты действительно не знаешь?

Она качает головой.

– Я, правда, не знаю, но у меня есть предположение.

– Как у тебя может быть предположение? Если мне даже никто не нравится. В любом случае, не достаточно, чтобы их поцеловать.

– Ты можешь так говорить, но я не думаю, что это правда. Я думаю, ты просто боишься, что тебе кто–то нравится, в частности, именно этот кто–то, потому что вы оба вместе были бы идеальными, а это значит, если вы расстанетесь, все будет ужасно.

Мои губы раскрываются в шоке. Святая читающая мысли.

– Если ты действительно не хочешь мне говорить, то не обязана, – добавляет она, стоя на коленях на кровати, чтобы смотреть на мое лицо. – Я понимаю, когда иногда необходимо держать все при себе.

Стук–стук. Стук–стук. Стук–стук. Мое сердце – бомба замедленного действия в моей груди, готовая взорваться в любой момент и уничтожить меня. Сердце моей мамы было таким же... перед тем как папа ушел. Я помню, как он говорил ей это:

– Ты слишком много думаешь своим сердцем, Пола, а не своей головой, – сказал он. – А сердца принимают плохие решения.

– Ты не прав, – ответила мама. – В смысле, мое сердце заставило меня выбрать тебя, не так ли?

Мой отец нахмурился, когда я улыбнулась. Оглядываясь назад, мой отец, вероятно, знал, что собирается уходить от матери, и пытался предупредить ее, но она была слишком занята, живя на томящейся в любви земле, чтобы понять это. Или, может быть, она знала, но не была готова принять правду.