– Я, конечно, много чего могу, но вот с памятью - нет. Ей придётся вспоминать всё самостоятельно.

– Понятное дело, что память ты ей не вернёшь!
– Поведение этого парня, его самодовольство, его явное нежелание говорить со мной на одном языке, всё это начинало меня изрядно раздражать.
– Но ты хотя бы мог рассказать ей, кто она, кто её родители, семья…

На этом мне почему-то пришла в голову мысль, что если Николь узнает о своей прошлой жизни, то захочет к ней вернуться. Почему-то мне этого отчаянно не хотелось. Пусть она прожила у нас совсем немного, но я успел привязаться к этой молчаливой, но искренней девушке.

– У неё нет семьи, - неожиданно оборвал мои пессимистичные мысли Николас.
– Её родителей нет в живых, её дом разрушен, так о чём рассказывать? Мы с Крис вместе учимся в очень специфической школе, и живём в общежитии при ней. Так что я был в какой-то степени рад, что сейчас у неё есть семья, поэтому и не слишком торопился сообщать подробности о её прошлой жизни. Но как только она всё вспомнит - ей придётся вернуться в школу.

– Никуда она не вернётся!
– отрезал я.
– Теперь она член нашей семьи и, если понадобится, мы будем разбираться с её прошлым и этой вашей школой!

– Ты так забавно судишь о том, о чём не имеешь ни малейшего понятия!
– засмеялся Ник, и за этот смех мне захотелось дать ему по роже. Но я сдержался.
– Она вернётся, даже если вы захотите её запереть и никуда не пускать. Даже если Крис очень захочется остаться - она вернётся. Такая уж у неё судьба. Поэтому амнезия - единственная для неё возможность пожить спокойной жизнью в кругу семьи.

– Что ж за школа у вас такая, что из неё можно сбежать только с амнезией?!
– ужаснулся я.

Ник снова рассмеялся. Его смех заставлял меня ёжиться, и я не мог понять, что же мне до сих пор не дало прекратить этот разговор, развернуться и уйти.

– Отличная у нас школа! И никто даже не думает из неё сбегать. Обычно наоборот - переживают, как бы из неё не вылететь. Так что не переживай, Крис в ней учится по собственному желанию, и точно так же самостоятельно в неё вернётся. Главное, чтобы она дожила до этого момента, а поэтому запиши, пожалуйста мой номер телефона и назначь на “горячий” вызов.

Меня обуревали смешанные чувства: с одной стороны неприязнь к этому типу никуда не улетучилась, а с другой - его забота о Николь не могла оставить меня равнодушным. Поэтому я послушно вытащил из кармана телефон и записал номер.

– Звони в любое время, - инструктировал меня Николас, - по любому подозрению, что “дело плохо”. Даже если ситуация тебе кажется безвыходной - всё равно звони. Даже если у тебя всего-лишь смутные подозрения, тоже звони. Лучше всё-таки перебдеть…

– Вот у меня сейчас смутное подозрение, что ты меня каким-то образом крупно подставляешь - можно я позвоню?
– решил съехидничать я, но Ник шутки не оценил.

– Подозрения относительно тебя меня никаким образом не касаются. Хоть раз используешь меня чтобы решить свои собственные проблемы - круто об этом пожалеешь.

Я поначалу хотел закипеть праведным гневом, а потом подумал: и вправду, почему совершенно незнакомый мне парень должен ввязываться ради меня в какие-то неприятности? Я видел его во второй раз в жизни, а уже хочу, чтобы он для меня что-то делал? Не слишком ли я борзею?

– Окей, позвоню, когда сестрёнке будет грозить хорошая взбучка от мамы. Сойдёт?

Николас посмотрел на меня пристальным взглядом, но промолчал. Наш разговор каким-то образом зашёл в тупик, повисла неловкая пауза, и я решил, что сейчас как раз самое время ретироваться.”

Маша снова перевела взгляд со страниц на Макса. Тот лежал, глядя в потолок каким-то отвлечённым взглядом, и никак не реагировал на паузу.

– Мне продолжать?
– неуверенно спросила девушка, пролистывая тетрадь вперёд.

– Продолжай, - согласился парень.
– Давай с того момента, где ты сама остановилась.

Маша долистала тетрать до того места, на котором её чтение было прервано вторжением Макса в спальню. Неуверенно пробежавшись по строчкам, думая откуда лучше начать, девушка снова погрузилась в мир, который против воли затягивал и заставлял переживать события вместе с героями.

“Спускаться в подвал было не то чтобы страшно, но меня съедали нехорошие предчувствия, и только спина Джея, маячившая впереди меня немного успокаивала. К обшарпанным стенам, выкрашенным двадцать лет назад в безумный зелёный, а ныне покрытым слоем грязи пополам с плесенью, было мерзко даже случайно прикасаться. Поэтому я шёл строго по центру, стараясь не задевать плечами это безобразие. Над головой нависал тяжёлый и такой же мерзкий бетонный потолок, заплёванный и оббитый. Впереди светилась тусклая электрическая лампочка, свисавшая прямо с потолка на чудом ещё не оторванной сопле электропровода, вкрученная в патрон, безо всяких плафонов.