Мы считаем необходимым сосредоточиться именно на расшифровке системных моментов гегелевского метода восхождения от абстрактного к конкретному. Вот почему в дальнейшем соответствующая диалектическая, логическая категория будет вводиться после фиксирования фактически ставимой и разрешаемой автором «Науки логики» системной задачи.

Итак, при характеристике природы «начала» единство системной логики науки и науки логики проявляется в гегелевской философии совершенно четко. Есть еще одна существенная для нашей темы черта: проблему начала, как она ставится в науке логики как логике науки, Гегель вполне определенно соотносит с развитием науки нового времени, стало быть, не с наукой вообще, а с наукой определенного исторического периода. Истористское размышление и помогает разъяснить специфическую особенность логической проблемы начала системы. В новой логике она ставится иначе, нежели в античной философии или на любом прежнем этапе философствования. В чем же видит Гегель отличие новой логики в постановке проблемы начала? «Если прежнее абстрактное мышление сначала интересуется только принципом как содержанием, в дальнейшем же развитии вынуждено обратить внимание и на другую сторону, на способы познавания, то [теперешнее мышление] понимает также и субъективную деятельность как существенный момент объективной истины, и возникает потребность в соединении метода с содержанием, формы с принципом. Таким образом, принцип должен быть также началом, а то, чт'o представляет собой prius для мышления, – первым в движении мышления» 3.

Гегель здесь дает квинтэссенцию достижений современной философии, как бы «стягивая» их в проблеме логического начала. Действительно, начало систематической науки именно в новое время стало мыслиться как единство объективного и субъективного, метода и содержания, формы и принципа. Если это гегелевское утверждение покажется не вполне ясным, то достаточно вспомнить о товаре как «клеточке» систематической политэкономической науки: товар только в эпоху капитализма выступает как объективная характеристика социальной системы и как понятие, выделенное предшествующей наукой, стало быть, как проистекающее из самой действительности содержание, но уже взятое вместе с методом его научной интерпретации; объективно наличная товарная форма одновременно есть и принцип трудовой теории стоимости, принцип политэкономии определенной общественно-экономической формации.

Философия осмысливала данную проблематику на своем собственном материале. Она возвысилась до диалектической постановки проблемы первоначала не раньше, нежели испробовала разные варианты ее решения: акцент ставился на объективно-содержательных моментах, а затем на субъективно-формальных. Единство же их устанавливалось на еще более поздних стадиях развития философского мышления. Даже некоторым современным ему спорам относительно первоначала Гегель отказывает в праве считаться действительно релевантными новой диалектико-логической постановке вопроса.

Идея «чистой науки», «чистого знания» также связана в толковании Гегеля с исторической координатой: «Логика есть чистая наука, т.е. чистое знание во всем объеме своего развития. Но эта идея определилась в указанном результате как достоверность, ставшая истиной, достоверность, которая, с одной стороны, уже больше не противостоит предмету, а вобрала его внутрь себя, знает его в качестве самой себя и которая, с другой стороны, отказалась от знания о себе как о чем-то таком, чт'o противостоит предметному и чт'o есть лишь его уничтожение, отчуждена от этой субъективности и есть единство со своим отчуждением» 4. Не случайно Гегель апеллирует к опыту наук, разъясняя, что логическое начало не что-то таинственное, а, напротив, вполне известное ученым, философам, логикам: «Таким образом мы поступили здесь по примеру других наук. Эти другие науки предполагают существование своего предмета и предлагают признавать, что каждый имеет о нем одно и то же представление и может найти в нем приблизительно те же определения, которые они то тут, то там приводят и указывают посредством анализа, сравнения и прочих рассуждений о нем» 5.

Итак, здесь мы снова видим в действии охарактеризованный ранее логический принцип историзма, который является стороной, предпосылкой диалектико-логического системного анализа: предмет, подвергаемый исследованию, с самого начала взят как исторически развившийся, достигший определенной стадии в своем становлении, что относится и к науке в целом, и к логике.

Сгруппируем даваемые Гегелем характеристики «начала» – начала системного развертывания научно-теоретической мысли, которое в логике предстает в наибольшей очищенности: «…начало должно быть абсолютным, или, чт'o здесь то же самое, абстрактным началом; оно, таким образом, ничего не должно предполагать, ничем не должно быть опосредовано и не должно иметь какое-либо основание; оно само, наоборот, должно быть основанием всей науки. Оно поэтому должно быть чем-то (ein) всецело непосредственным или, вернее, лишь самим (das) непосредственным» 6. В данном случае взять в качестве начала «само непосредственное» (das Unmittelbares) – значит зафиксировать специфическую определенность предмета данной науки, как он «дается», как он «есть», а значит, как он выделен на соответствующей исторической стадии, и воздержаться, насколько возможно, от дополнительных разъяснений и характеристик. Соответственно началом новой логики – а она выступает здесь в виде метатеории по отношению к наукам – становится «чистое мышление». «Начало есть логическое начало, поскольку оно должно быть сделано в стихии свободно для себя сущего мышления, в чистом знании» 7. Итак, начало есть «простая непосредственность» 8, что означает: в нем еще не содержатся и не должны содержаться различия, отношения к другому 9. С одной стороны, оно есть результат исторической работы соответствующей науки (здесь – логики); с другой – начало – совершенно абстрактное, «чистая мысль». Гегель все время подчеркивает, что философ, логик, естествоиспытатель должны «иметь терпение» и не подсовывать в абстрактное начало те или иные уже известные им конкретные характеристики их предмета.

Начало как «первое есть также и основание» – основание развертывающейся далее системы: оно есть «наличная и сохраняющаяся на всех последующих этапах развития основа, есть то, что остается всецело имманентным своим дальнейшим определениям» 10. Систематическая наука должна начинать, следовательно, с «простой», ненаполненной непосредственности, но в то же время с самой непосредственности, т.е. специфического абстрактного отношения, характерного именно для «чистой» науки.

Будем внимательны к логическим переходам, ибо в системе логики размышления о начале важны не только сами по себе. На них возлагается не только самая общая системная функция (ибо начало «порождает» и далее воспроизводящееся основание системы), но и функция более конкретная: должна «появиться» – как результат саморазвития системного размышления – сфера бытия, притом в ее исходном категориальном облике «чистого бытия». «„Простая непосредственность“ сама есть выражение рефлексии и имеет в виду отличие от опосредствованного. В своем истинном выражении простая непосредственность есть поэтому чистое бытие. Подобно тому как чистое знание не должно означать ничего другого, кроме знания, как такового, взятого совершенно абстрактно, так и чистое бытие не должно означать ничего другого, кроме бытия вообще: бытие – и ничего больше, бытие без всякого дальнейшего определения и наполнения» 11. Таким образом, размышление над природой начала систематического развертывания научной мысли, иными словами, постановка и решение первой системной задачи – вот предпосылка введения всей категориальной сферы бытия, а также отталкивания системного анализа от первой категории, «чистого бытия». Гегель устанавливает эту связь очень четко: «Следовательно, природа самог'o начала (не следует забывать: начала „чистой“, т.е. системно развивающейся теоретической, науки. – Н.М.) требует, чтобы оно было бытием и больше ничем. Бытие поэтому не нуждается для своего вхождения в философию ни в каких других приготовлениях, ни в каких посторонних размышлениях или исходных пунктах» 12.

И если философ все же останавливается на некоторых предварительных разъяснениях (например, на вопросе о том, почему в философии, в логике нельзя начинать с «я», «бога» или чего-то иного, требующего даже для своего введения конкретных характеристик), то он констатирует: целью всех предварительных рассуждений о начале скорее было «устранение всего предварительного» 13. Итак, гегелевский системный анализ сначала толкает к своего рода логической редукции (опирающейся, не надо этого забывать, на полноту исторического опыта наук, обретающих свой предмет, и опыта логики, давно работавшей на ниве собственно логического) – к выделению чистого бытия как начала логики, обобщенно характеризующего «чистую», абстрактную природу начала теоретической науки как таковой.