Обратим внимание на важнейший системно-структурный прием «Науки логики»: приращение системной мысли Гегель получает благодаря анализу имманентной диалектики бытия и ничто, причем во имя диалектического анализа используются обыденные рассуждения о бытии или философские рассуждения, направленные против диалектики. Историческое – в виде некоторых концептуальных утверждений философии – вместе с их новой интерпретацией включается в систему, становится ее строительным материалом. Посмотрим, как это делается.

«Предполагают (в оригинале: man meint – мнят. – Н.М.), что бытие есть скорее всецело иное, чем ничто, и нет ничего яснее того, что они абсолютно различны, и, кажется, нет ничего легче, чем указать их различие» 17. Гегель тут же предлагает сторонникам подобных взглядов: укажите, в чем состоит различие между бытием и ничто, но при этом не перескакивайте к какому-нибудь определенному бытию, например к действительным ста талерам. Пока же мы остаемся на уровне чистого бытия и чистого ничто – а это очень важно для дальнейшего системного развития мысли, – то различие бытия и ничто сделается невыразимым. Но ведь заведомо ясно, что различие между бытием и ничто должно существовать! Вот каким образом Гегель решает возникшую апорию: «…различие между ними совершенно пусто, каждое из них в равной мере есть неопределенное. Это различие имеется поэтому не в них самих, а лишь в чем-то третьем, в предполагании (Meinen). Однако предполагание есть форма субъективного, которое не имеет касательства к этому изложению. Но третье, в котором имеют свое существование [22] бытие и ничто, должно иметь место и здесь; и оно, действительно, имело место; это – становление. В нем они имеются как различные; становление имеется лишь постольку, поскольку они различны. Это третье есть нечто иное, чем они. Они существуют лишь в ином. Это также означает, что они не существуют особо (f"ur sich). Становление есть существование (Bestehen) бытия в той же мере, что и существование небытия, иначе говоря, их существование есть лишь их бытие в одном; именно это их существование и есть то, чт'o также снимает их различие» 19.

Трудный логический переход к категории становления, над которым бьется Гегель, иногда пытаются разъяснить чисто онтологически, имея в виду бытие предметов внешнего мира, всегда находящихся в процессе «становления». Основания для такого толкования дает сам Гегель, особенно позже, когда в «Энциклопедии…» он более четко акцентирует онтологические, метафизические (одновременно идеалистические) предпосылки и выводы своей философии. Однако и там Гегель устанавливает: «Само бытие, равно как и дальнейшие определения – не только определения бытия, но и логические определения вообще, – можно рассматривать как определения абсолютного, как метафизические определения бога; но в более строгом смысле можно всегда рассматривать как такие определения лишь первое, простое определение некоей сферы, и затем третье, которое есть возвращение из различия к простому соотношению с собой» 20.

Важно тут то, что сам Гегель считает более «строгими» сопоставления раскладок учения о бытии с познавательными усилиями человека. Два последних, более «строго» устанавливаемых момента, которые проблемно соответствуют системной диалектике логических категорий, суть: 1) человеческое познание, когда оно достигает совокупного определения некоторой сферы, но поначалу не идет дальше самой простой фиксации: она, эта сфера, «есть»; 2) научное познание, когда оно, переходя на системный уровень, удаляется от прежде зафиксированных различий и выделяет «простое соотношение» определений некоторой сферы с ней самой.

В таких мыслительных процессах те понятия и процедуры, которые обозначаются категориями бытие и ничто, и различимы, и неразрывны. И только если иметь в виду корреляцию между такими мыслительными процессами и развертыванием диалектических категориальных различений «Науки логики», то тончайшие оттенки гегелевского хода мыслей становятся понятными, ибо получают содержательно-логический характер. Что означает введение «чистого бытия» и «чистого ничто»? Обобщая сказанное, констатируем: это фиксирование перехода мысли на особый уровень – вступления ее на порог «чистого» теоретического научного познания. Согласно Гегелю, на первых уровнях системы не должно быть «дано» ничего, кроме бытия изучаемой сферы как такового, кроме некоторого абстрактно взятого наукой «бытийственного отношения». Такой логически важный момент в системном развертывании науки Гегель фиксирует через утверждение изначального единства чистого бытия и чистого ничто, подвергая критике обыденное сознание и некоторые философские учения за «изолирование этих абстракций». Однако достаточно выделить клеточку научного рассмотрения, как сразу создается стимул дальнейшего саморазвертывания мысли. Чистое бытие, которое пока есть чистое ничто, чревато дальнейшим развитием, почему необходимо, имея в виду системный замысел, различать чистое бытие и чистое ничто. «Бытие» – теоретическая сфера, которая все более станет удаляться от чистого ничто и тем самым от чистого, неразличенного бытия.

Таким образом, идея системного развития мысли наполняет диалектическим движением исходное единство и исходное различие первых двух категорий; выясняется: «истина» их отношений заключена не в них самих, а в чем-то третьем, во что они вот-вот перейдут. Категория «становление» является обозначением как самой необходимости, так и специфического типа системного перехода к следующей стадии мысли. Решается также одна из первых, и именно системных задач науки логики, которая далее конкретизирует более общую системную проблему всей сферы бытия, названную ранее: от простой «данности» теоретически выделенного бытийственного отношения (изучаемой наукой сферы) требуется перейти к введению более конкретных бытийственных различений.

«Становление» – категория чрезвычайно важная и по той причине, что движение научного познания уже на данном этапе системного построения имеет задачей включение в орбиту анализа именно развития изучаемой области. Чему в научном мышлении соответствует логически фиксируемая стадия различения чистого бытия и чистого ничто, взаимоперехода этих категорий? При «чистом» фиксировании «бытия» специфической области уже выражаются друг через друга ее «бытие» и «ничто», а значит, ее возникновение и ее прехождение. Так, жизнь как бытие можно ухватить не иначе, чем через ее ничто – смерть, отсутствие жизни. А это значит, что через единство-различие бытия и ничто должна быть решена особая, но чрезвычайно важная системная задача, состоящая в первом подходе к процессу развития (смерть есть «прехождение» жизни, возникновение жизни – отрицание смерти). Следовательно, при фиксировании в любой науке такого отношения, которое соответствует чистому бытию, должна как бы пробегаться обширная сфера, должен схватываться особый бытийственный срез, где отношение-клеточка есть, имеется, и должна как бы подвергаться отрицанию совокупность отношений, где данного бытия нет, где оно ничто. Равным образом намечается, пусть не вполне осознанно и абстрактно, грань между теми состояниями или формами, где и когда данного бытия еще «нет», и теми, где и когда оно уже «есть». Значит, уже при первых шагах создания системы в самой общей форме применительно к исследуемому срезу бытия должна вводиться идея развития. Это специфическая особенность системной логики Гегеля как диалектики, отличающая ее от других, более поздних системных построений логики науки, не концентрирующей внимание на содержательно-диалектических проблемах.

Гегель сам поясняет на примере реального научного опыта, как важен учет развития на первом этапе системно-теоретического исследования. Так, он полагает, что математика как наука лишь тогда пришла к понятию бесконечно малых величин, когда ученые сделали для себя неразделимыми, взаимосвязанными бытие и ничто, когда они поняли, что надо найти нечто третье, иное, т.е. «промежуточное состояние» между бытием и ничто. Для Гегеля в опыте математики заключен и великий эвристический урок более общего характера: «бытие и ничто суть на самом деле одно и то же или, говоря языком выдвигающих это возражение, нет ничего такого, что не было бы промежуточным состоянием между бытием и ничто. Математика обязана своими самыми блестящими успехами тому, что она приняла то определение, которого не признает рассудок» 21.