— Сильный и обученный менталист может учуять под моей личиной магию фейри, — продолжил Райзен, возвращаясь к своей работе, как ни в чем не бывало, — но и только. Вряд ли я позволю ему позвать на помощь, а один он со мной не справится. Там, у ворот, я не стал рисковать. Все-таки было бы неразумно лезть напролом прямо в западню. Но теперь у нас есть преимущество. Никто не знает, что мы уже в городе, так что эффект неожиданности играет нам на руку.

Он встал, привычным жестом загнал кинжалы в ножны, висевшие у него на бедрах, и передернул плечами, накидывая иллюзию. За окном давно уже стемнело, в глиняной плошке на столе коптил подожженный фитиль, по стенам и потолку танцевали диковинные тени.

— Нам пора.

Эти два слова прозвучали как приказ. Вскочил на ноги келпи, оскалив рот в предвкушающей ухмылке. Черный кот спрыгнул с моих колен, и на полу у моих ног моментально увеличился до своих настоящих размеров чернокожий фомор.

— Я надеюсь на твое благоразумие, — Райзен остановил на мне испытывающий взгляд. — Я поставил охранки от вторжения снаружи, но не буду тебя закрывать. В случае чего, ты сможешь выйти из комнаты, но не стоит этого не делать. Ложись спать.

Это было сказано настолько безапелляционно, что я лишь кивнула, окидывая мужчин тоскливым взглядом.

— Когда вы вернетесь? — не удержалась от вопроса.

— Как только найдем то, что нам нужно.

Пару секунд мы с Райзеном смотрели друг на друга, причем кроме него я не видела больше никого и ничего. Ни Тайруга, ни Ареналя, ни закопченных стен, ни нищей обстановки, ни раскатившихся по столу яблок… Словно некая сила связала нас, не давая отвести взгляд, и воздвигла вокруг непроницаемую стену, отрезая от всего мира.

Шумно выдохнув, Райзен шагнул ко мне. Я почувствовала его руки у себя на плечах, а потом на талии. Он сжал меня так, будто боялся, что я исчезну, притянул к себе, с силой вдавливая в свое тело, и губы — жесткие, сухие, вечно изогнутые в сардонической усмешке губы дуэргара — с необычайной нежностью вдруг коснулись моего рта.

Всего одно мгновение — и он оттолкнул меня, задыхающуюся от разлившегося по телу тепла, и вернулся к фомору

Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение, почему я слышу по ночам таинственные голоса, что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается шторм, что за песни они поют. Сначала я пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал от меня прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.

С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.

Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая лишь поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.

Как я не настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась придти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.

"Чего не спится? — пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. — Чего вскочила?"

"Опять кошмар", — со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту как родному.

"Шелки снятся, — это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, — сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения."

"Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?" — недоверчиво спросила я.

"Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?" — голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.

И я чуть не сказала "да", но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.

"Нет, не стоит", — поспешно ответила я.