Перебросив через борт сумку, она начала карабкаться на колесо. За ней, будто сорока на забор, взлетела наверх меньшая девчонка. Сначала они укладывали багаж, осматривались. Потом девчонка повернулась и исподтишка показала Петьке язык. Он хотел ответить ей тем же, но не успел.

— А куда же вы, внучек, едете? До Мартьяновки-то нас довезете? — спросила старуха.

— Наверно, довезем, — не очень охотно откликнулся Петька. — Мы в самую тайгу поедом — в Кедровку.

— В Кедровку? — обрадовалась бабка. — Да это ж, почитай, до самого нашего дома. Вот как славно! Ты наше-то село видал?

— А что там смотреть! — хмыкнул Петька. — Такая уж интересная эта Кедровка, что ли?

Бабка поджала губы, затянула концы платка у подбородка потуже.

— Да ты, милок, чай и не рад, что едешь туда, а? Или не бывал в деревне-то?

Петька признался, что ни бывал, а заодно рассказал про мать и про лагерь.

Старуха сокрушенно вздохнула.

— Что ж, беде твоей радоваться грех. А на деревню ты, внучек, все ж не серчай. Она, деревня-то, теперь знаешь какая? Не то, что в старину. И школы есть, и электричество, и машины.

С минуту помолчали. Бабка достала из сумки всем по прянику, потом показала на мешки и ящики, лежавшие в кузове:

— Ты возьми вот хоть эта — посуду да соль. Думаешь, куда их везете? В Мартьяновку. В таежную деревню? А знаешь, что в той деревне? Завод!

Петька недоверчиво покосился на старуху. Про заводы, которые строят в тайге, он, конечно, слышал. Но те заводы были далеко — где-то у Байкала, в Сибири или на берегах Амура. Про них чуть не каждый день писали в газетах, печатали фотографии. На иной снимок посмотри — даже дух захватывает: домищи с гору, тракторы да самосвалы будто железные мамонты. А люди работают тоже особенные не просто желающие, а которые по комсомольским путевкам приехали.

Старуха пела свое дальше.

— И не в одной Мартьяновке. В том же районе вон, откуда едем, видал совхозные мастерские? Потом кирпичный завод, лесопилку, мельницу? Нашей-то матушке Кедровке до этих сел, понятно, далековато. Мала. Да ведь и она тоже не захребетница. Своим трудом живет. Таких деревень, ежели тебе сказать, внучек, может, во всей России не больше как пять либо шесть. И все тут, у нас, в Приморье.

— Ну-у… А что ж это за деревни? Что вы в них делаете?

— Делаем, дорогой, всякое. А кормит нас, не соврать тебе, божья муха.

— Муха? Какая же это муха? С гуся, наверно?

— Да нет. Самая натуральная — с лапками, хоботком да крыльями. И по комплекции обыкновенная. У меня, вишь, и ботинки, и кофта эта, — бабка показала на вязаную фуфайку, — и пряник, который тебе дала, — все от этой мухи.

В ответ на такое разъяснение можно было только рассмеяться. Но старуха, посмеявшись вместе с Петькой, сказала, что мухи, которых разводят в Кедровке, вовсе не мухи, а пчелы. В деревушке живет, оказывается, больше трехсот человек. И всех их кормят пчелы. Да и только ли их? Мед увозят из деревни и во Владивосток, и в Хабаровск, и даже в Москву.

Разговорившись, Петька постепенно забыл о своих огорчениях.

Теперь они ехали по мягкой полевой дороге. С обеих сторон ее то там, то здесь мелькали рощицы, зеленые гривы. Скоро они слились вместе, и пошел молодой лес. То ли после недавно пылавшего дождя, то ли по другой причине сильно пахло полынью и ромашкой, лицо приятно холодил ветерок.

Машина подошла к речке. Судя по всему, раньше здесь был мост. Теперь же от него остались только сваи да несколько повисших на скобах бревен. Все остальное унесло наводнением.

— Веселая картинка! — почесал отец за ухом. — Где же тут трактор, про который мне говорили?

Никто не ответил, но ехавшая в кабине девчонка подошла к обрыву и стала прислушиваться. Она была высокая, стройная, с длинной косой и темной родинкой на щеке.

— Слышите? — сказала наконец она. — Кажется, переправляются. Вон том.

И правда, трактор ворочался и рычал в воде где-то справа. Вынырнув из-за кустов, он некоторое время полз вдоль противоположного берега, потом повернул и пошел поперек реки. За ним на канате, словно бычок на веревочке, тащился заляпанный глиной грузовик. Таким же порядком, на буксире, переправили и отцову машину.

За рекой ехать осталось уже немного. Вскоре дорога обогнула скалистый обрыв, вынырнула из леса, и впереди замаячила Мартьяновка. Деревня в общем была не маленькая, но какая-то бестолковая. Все дома в ней тянулись в два ряда, а улица получалась одна-единственная. Слева от селения, подмывая крутые сопки, текла река, справа зеленели огороды и луг, а дальше за ними поднимались опять сопки.

Бабка сказала сущую правду. Пока ехали по улице. Петька увидел в Мартьяновке и магазин, и почту, и двухэтажную школу. В большом дворе стояло с десяток разных сельскохозяйственных машин, а на крышах нескольких изб торчали даже телевизионные антенны.