— Константин Матвеевич дал нам записку и сказал, что сувенирная фабрика за камни заплатит целых двадцать, а то и тридцать рублей. Вот!.. На эти деньги можно купить и хлеб, и сахар, и все другое.

Надо думать, что это получилось у него очень здорово.

Примолкли не только Людка с Митькой, но и взрослые. Сережа какое-то время продолжал перебирать в мешке камни, потом отряхнул руки и покачал головой.

— Да-а, зюзики-карапузики… Хорошо бы вашими устами мед пить… Да только вся эта история с фабрикой — пустой звук. Журавль в небе. А нам нужна синица в руки.

Петька с Колей повесили головы. Эх! Так они и знали, что парень повернет все по-своему!

Коля шагнул уже к мешку, собираясь тащить его обратно на сеновал, как вдруг с веранды раздался голос Матрены Ивановны.

— Это чего же ты, сынок, такой разочарованный? — обращаясь к вожатому, спросила пасечница. Она разливала молоко по крынкам и хорошо слышала, о чем говорили на крылечке. — Сдается мне, что детишки говорят тебе дело. И камни ихние никакой не журавль, а самая, что ни на есть птица в руках.

— Ну! Какая же это синица. Матрена Ивановна? — не согласился парень. — Камни нужно упаковать в посылку, послать в Спасск. Сколько пройдет времени! Да и кто поручится, что геолог не подшутил над ребятами?

— А это уж и совсем зря! — укоризненно покачала головой старушка. — Геолог-то, чай, не мальчик. Какой ему резон такие шутки шутить? Да и записка на фабрику не выдумка. Живым людям написана. — Матрена Ивановна подумала и закончила: — А насчет посылки не сомневайся и вовсе. Мед-то совхозные шоферы с пасек куда возят? Разве не в Спасск? Кончится наводнение — и от нас повезут. Ежели отдать камни им, все дело в один день решится.

Уверенность пасечницы подействовала на Сережу. Парень покраснел, хотел сказать что-то еще, но потом крутнул головой и засмеялся.

— Ну, ладно, зюзики! Сдаюсь. Беру камни и обязуюсь превратить их в деньги. Тридцать рублей — это, знаете, что? На десять дней хлеба для всей бригады!..

Нечего и говорить, что Петька с Колей в тот день чувствовали себя героями. К ним, как к настоящим, серьезным людям, отнеслась сама Матрена Ивановна — старший человек на пасеке!

Испортила настроение только Людка. Подкараулив момент, когда рядом не было взрослых, она не то с завистью, не то с уважением спросила:

— Петька! А Петька! И не жалко тебе было отдавать камни?

— А чего жалеть? — пожал плечами Петька.

— Да как же? Ты же хотел купить велосипед.

Это была правда. Как-то, показывая девчонке самоцветы, Луковкин проговорился, что собирается израсходовать свою долю денег на покупку подросткового велосипеда. Для его приобретения дома было уже собрано двадцать рублей. И Петька, не говоря о том приятелям, уже не раз представлял себе, как выведет железного коня во двор, усядется на него и начнет гонять по кругу: новое седельце поскрипывает, спицы сеют радугу, а мальчишки столпились у подъездов и с завистью говорят о том, что вещичка-де куплена не на мамкины деньги, а на свои, кровные…

При воспоминании об этом на душе стало как-то холодно и пусто. Но вспомнив, что нужно быть мужчиной, Петька взял себя в руки и ответил девчонке, как следовало:

— А что велосипед? Жил же я без него? Поживу и еще. Тут дело поважнее. Школу выручать нужно!

— Ха! Школу! Она ж разве твоя? Ты ведь в город уедешь.

— Ну и пусть. Зато останетесь вы — Коля, Митька, ты!

На это у Людки возражений не нашлось, и она только скривилась. Молчали и другие. Митька, кажется, вообще не понимал, что происходит. А когда понял, вскочил и, будто оглашенный, хлестнул по земле кепкой.

— Правильно, Петька! Где наша не пропадала! У меня дома в копилке три рубля есть. Скажу, чтоб привезли сюда. Пускай привозят и комсомольцы. Если каждый по рублю даст, сколько получится?!

Передача самоцветов Сереже перевернула все вверх дном. Теперь у мальчишек была цель. Они чуть не каждую минуту сходились, чтобы подумать, как добыть еще денег на продукты для строительной бригады, посоветоваться, поспорить. И чего-чего только не было в их планах — и поиски золота, и сбор коры бархатного дерева, и охота на лосей! Кто-то предложил даже отправиться в лес за дикорастущим женьшенем. Только золото почему-то не попадалось ни в лесу, ни на речках. Снимать кору с деревьев мальчишки не умели (Петька пожалел, что не научился этому, когда жил в гостях у удэге), а искать женьшень и охотиться на лосей было, оказывается, рано.

Надо сказать, что очень мешали серьезным занятиям и девчонки — Людка Простокваша и ее подружка Нюрка, зачастившая на пасеку.

Людка, как известно, весь день вертелась у печки, во дворе и беспристанно шумела. Не зная, как приготовить борщ или кашу, чуть не каждую минуту кричала:

— Бабушка! А бабушка! Картошку я уже положила. Теперь что? Класть капусту, да?.. А крупу для каши мыть надо?

Рассовав по кастрюлям продукты, стряпуха начинала распевать песни. Потом бежала в омшаник и принималась задирать мальчишек. Если же Петька или Коля в отместку запускали в нее помидором или огурцом, оглушительно визжала и звала на помощь старших.