Такого никто не предполагал. Всем стало неловко. В самом деле, разве может человек делиться общественным добром?

Сережа хотел извиниться. Но Лян крутнул головой, нырнул в избушку и через минуту выволок во двор два небольших мешка.

— Вот. Это берите… Оставили мне самому.

В первом мешке было килограммов пятнадцать муки, а во втором, наполненном до половины, — с полпуда круп.

— Ого! Так нам же и половины этого за глаза! — обрадовался вожатый.

После этого, как водится, пошли всякие расспросы.

Поговорить с приятелем о своем деле мальчишки смогли только перед самым уходом, когда Сережа занялся подгонкой лямок рюкзака.

Ляну предложение прийти на пасеку и стать главным охотником понравилось. Обрадованный этим Петька тут же стал заверять друга в том, что они с Колей заранее приготовят удочки и все необходимое для рыбалки. Но Лян только усмехнулся.

— Зачем удочки? — сказал он.

— Да чтобы ловить рыбу, — объяснил Петька. — Помнишь, как ты хватал ленков? Теперь ведь их нужно будет не два и не три, а, может, десяток. И каждый день.

— Удочек не надо. Глупости.

— Да как же не надо? Как ты будешь ловить рыбу без удочек?

— Найду как. Увидите.

Догадавшись, что маленький удэге готовит какой-то сюрприз, мальчишки не стали донимать его расспросами. Справились только, когда он придет на насеку.

— Через три дня, — сказал Лян. — Отец товарищами приедет — тогда и приду.

— У-у, как долго! — разочарованно протянул Коля. — Значит, нам сидеть и ждать у моря погоды? Да?

— Зачем ждать? Можно работать.

— Да, работать! А что работать? Может, ты скажешь?

Лян потеребил чуб, подумал и предложил заняться сбором самоцветов.

— А-а! Мы это уже пробовали, — отмахнулся Петька. — На пасеке ж речка совсем не такая, как те, по которым плыли на батах. Ни одного красивого камешка не найдешь.

— А других речек нету? — поинтересовался Лян.

— Да откуда им взяться? Только ручей, на который мы ходим умываться. Но он совсем мелкий, тихий. Песчаных обрывов нету.

— Ничего, что нету, — возразил Лян. — Поискать надо.

Знал бы маленький удэге, что найдут мальчишки на том ручье и в какую передрягу попадут из-за этого!

Перед вечером, приставив к медогонке Митьку и Нюрку, Петька с Колей отправились вверх по ручью. Мирно беседуя, они отошли уже на добрый километр, как вдруг впереди мелькнуло что-то темное. Раздался шорох и всплеск.

— Зверек! — присев на корточки и выглядывая из-за куста, прошептал Петька. — Коричневый, мордочка острая, глазки черные.

— Колонок? — предположил Коля.

— Не знаю. Посмотрим следы.

Приблизились к камню, возле которого мелькнул зверек, исследовали берег. Но ничего особенного не нашли. На гальке следов не было, а на земле под большой, нависшей над водой кочкой виднелось лишь две-три царапины да лежала задушенная лягушка.

— Наверно, водяная крыса, — решил Коля. — Задушила, а потом придет и сожрет.

— Нет, — возразил Петька. — Сережа говорил, что водяные крысы бывают серые и бурые.

Чтобы узнать, кто хозяйничал на берегу, решили спрятаться в кустах и подкараулить зверька. Героически кормили комаров минут десять. Но осторожный лягушкоед так и не пришел. Вместо этого неподалеку раздался скрежет гальки и чье-то ворчанье.

— Митька! — подмигнул Коля. — Бросил работу и ищет, куда мы девались. Сейчас я его пугну…

Мальчишка прокрался вперед, сунул голову в кусты, но вместо того, чтобы крикнуть и пугнуть Митьку, вдруг попятился, взмахнул, как птица, руками и… что есть духу пустился вниз по ручью.

Много ли наберется на свете пятиклассников, которым довелось испытать в жизни настоящий, взаправдашний ужас? Петька до этого момента тоже не имел о нем никакого представления. Все пережитое, например, в темной комнате, в стычках с хулиганами или при падении с крыши сарая (было и такое), показалось бы в ту минуту ерундой. Ни гроша не стоили даже страхи, навалившиеся на друзей в таежном дупле. Ведь там мерещилось что-то знакомое — хотя бы по рассказам да книжкам. А тут перед глазами было сначала только бледное, перекошенное лицо друга, а потом мелькающие впереди пятки. О том, кто ворочается и ворчит за кустами, приходилось только догадываться.

Натыкаясь на деревья и камни, сбивая о валежины ноги, бежали до тех пор, пока не очутились возле пасеки. Только когда услышали голоса людей, Коля остановился и в изнеможении плюхнулся на траву.

— Ну чего ты! — загнусавил Петька. — Несешься, как угорелый. Вдруг я отстал бы, сломал ногу?

Товарищ не отвечал — не мог перевести дух.

— Ну кто там? Страшный?

Коля смахнул с лица пот, взглянул на друга и с трудом выдавил: