Элайджа улыбнулся и смерил девушку холодным взглядом. Потом, ни слова не говоря, куратор обошел Кэтрин и направился к выходу. Проводив его взглядом, девушка чуть расслабилась и шумно выдохнула. Она знала, что сказала все верно. Но этот холодный взгляд… Кэтрин даже не догадывалась, как неприятно будет испытать подобное. Стараясь выкинуть из головы Майклсона вместе с его дурацкими прикосновениями и холодными взглядами, Кэтрин быстро выпила еще один бокал шампанского и поняла, что с нее хватит. Уже в комнате девушка еле разделась (спасибо чертовым пуговицам на платье) и, умывшись, забралась в постель. Голова немного болела на выпитого алкоголя, но, засыпая, Кэтрин вдруг поняла, что сама она пахнет каким-то странным мужским одеколоном. Вдохнув аромат своей собственной кожи, девушка со странным чувством поняла, что это был аромат одеколона куратора Майклсона. Она пахла им. Ощущая непонятное чувство в груди, Кэтрин уснула.

*

В то мгновение, когда Кэтрин оказалась возле того самого дома, она уже знала, что сегодня все будет иначе. Сегодня она наконец-то откроет тяжелую дверь и окажется внутри, почувствует жар от камина и вдохнет запах трав и древесины.

Ощущения интриги и радости заполняли Кэтрин без остатка, поэтому она почти побежала к двери и, ухватившись за ручку, дернула ее. Дверь поддалась. Со скрипом, тяжело, но поддалась. Оказавшись на пороге, Кэтрин глубоко вдохнула, ощущая ароматы трав и каких-то цветов. Из помещения повеяло теплом, в то время как в спину дул сильный ветер.

– Заходи, - услышала Кэтрин и тут же вздрогнула. Она была уверена, что в этом прекрасном месте нет никого, кроме нее. Тем не менее, этот голос Кэтрин узнала сразу. Чувство какой-то обиды и одновременно нежности заставило Кэтрин хлопнуть дверью так, что стекла в окнах задрожали. Ей хотелось уже увидеть куратора Майклсона и высказать ему все, что она по поводу него думает. И ей хотелось, чтобы его не было в ее идеальном сне, идеальном доме на идеальном берегу идеального океана!

– Здесь вы не можете мне приказывать, это сон, - как бы между прочим проговорила Кэтрин и прошла к камину. Она сразу же увидела Элайджу Майклсона, который расслабленно сидел прямо на полу. На нем был теплый свитер и джинсы, что казалось невероятным, потому что Кэтрин не могла вспомнить из его гардероба что-то кроме официальных костюмов. В этой одежде куратор выглядел как-то… по-домашнему что ли.

Элайджа не оборачивался к Кэтрин, поэтому она медленно подошла к нему и также уселась рядом, прямо на пол. Жар от камина приятно опалял лицо, согревая озябшее тело.

– Я никогда не хотел бы приказывать тебе, Катерина, - с грустной улыбкой произнес Элайджа. Он все еще не смотрел на девушку, а она в свою очередь не отрывала от него своего взгляда. Что-то очень сильно беспокоило Кэтрин, буквально не давало покоя. Она не могла понять, сон ли это, или очередная иллюзия от куратора? Но если это иллюзия, то зачем он здесь? Тем временем Майклсон продолжил.
– Но твое поведение и характер… У тебя ужасный характер, Катерина.

– Не вам судить, - отмахнулась Кэтрин и насупилась. Скрестив руки на груди, девушка все еще смотрела на куратора.
– Это сон? Или иллюзия?

Майклсон наконец-то посмотрел прямо на Кэтрин. В его взгляде было искреннее удивление.

– А ты как думаешь?
– только и сказал Элайджа.

Уже через мгновение Кэтрин резко проснулась. Тяжело дыша, девушка приподнялась на локтях, пытаясь прийти в себя. Ощущение недосказанности терзало Кэтрин еще несколько следующих часов. Но среди ночи врываться к куратору она все же не посмела. Зато как только первые лучи солнца озарили небо, Кэтрин, уже полностью одетая, поспешила к соседней двери. Она постучала несколько раз, с каким-то волнением в сердце ожидая того, как Элайджа наконец откроет дверь. Поэтому спустя несколько минут, когда куратор все же соизволил открыть, Кэтрин без позволения почти ворвалась в его комнаты. Несколько долгих мгновений Майклсон непонимающе стоял перед дверью, а потом все же закрыл ее.

Обернувшись к девушке, Элайджа недовольно насупился. Только сейчас Кэтрин заметила, что вытащила куратора прямо из постели. На нем были пижамные штаны и какая-то темная футболка. Волосы Майклсона были растрепаны, а на одной из щек все еще можно было увидеть отпечаток от подушки.

– У тебя совесть есть?
– угрожающе поинтересовался куратор, и Кэтрин, не сдержавшись, хихикнула. Тут же закрыв рукой рот, девушка попыталась скрыть свое веселье, отвернувшись и направившись к креслу. Через несколько секунд Элайджа бесцеремонно упал на софу, прикрывая рукой глаза.
– Что случилось, Петрова? Что за срочное дело заставило тебя ворваться ко мне в шесть утра в воскресенье?

Теперь Кэтрин было не до веселье, хотя улыбка никак не хотела покидать ее лицо. Девушка совсем забыла о том, какой сегодня день. Неудивительно, что куратор был в столь… хм… необычном виде.

– Ну так что?
– снова заговорил Элайджа и посмотрел на Кэтрин. Девушка постаралась выглядеть серьезной, но все же продолжала улыбаться.
– Чего ты улыбаешься?

– Вы забавный, когда только проснулись, - не сдержалась Кэтрин и снова хихикнула.
– Прямо с трудом верится в то, что вы такой весь из себя хладнокровный и суровый.

– Да что ты говоришь, - хищно улыбнулся куратор.
– Вот завтра на моем занятии и проверим.

– Когда вы в таком виде, я не могу воспринимать вашу угрозы серьезно, - ответила Кэтрин и шумно выдохнула.
– На самом деле, я по важной причине так бесцеремонно вломилась к вам, как вы выразились. Есть вопрос!

– Какой еще вопрос?
– недовольно пробурчал Элайджа и принял сидячее положение. Подавив зевок, куратор скрестил руки на груди.

– Помимо приказов, как еще влияет ваша кровь на мое сознание?
– выпалила Кэтрин и затаила дыхание. Элайджа внимательно посмотрел на нее и задумался.