Гостиница эта больше напоминала старинный замок — из тех, о которых пишут в романах о Средневековье. Мрачное на вид здание из грубо обработанного серого камня было увито плющом, по стенам кое-где пробегали глубокие трещины, но изнутри новый приют оказался куда более дружелюбным. Уютные номера с широкими кроватями и белыми, хрустящими от крахмала простынями, глубокие кресла в холле, пропахшая чесноком и корицей — абсолютно не сочетаемыми запахами — кухня… Внутренний двор был маленький, и на нём ничего, кроме выше упомянутых деревьев, не росло, но Фиона где-то раздобыла семена и с редкостным для её возраста упорством устраивали цветник. Слова старших детей о том, что глубокой осенью ничего вырастить невозможно, она отметала.

День, в котором они остановились, 12 октября, был удачным, несмотря на прохладу. Ясное небо весь день, расстилающееся вдали озеро, пылающие яркими красками деревья, и никаких падающих бомб и подкрадывающихся Пустот — чего ещё можно желать? В последнее время мисс Перегрин, чтобы развлечь воспитанников, иногда переносила петлю из одного дня в другой, но неизменно возвращалась к начальной дате.

Обычно красные, оранжевые и жёлтые листья деревьев радовали Горация, но сейчас они напоминали ему кровь из сна. Из-за этого сна у него даже аппетит испортился, и обычно вкусный тыквенный пирог показался переслащённым. Заметив, что Гораций едва осилил половину порции, Клэр с милой улыбкой осведомилась:

— Ты не хочешь есть?

— Что-то аппетита нет, — он отодвинул от себя тарелку.

— Можно тогда я съем? — дождавшись разрешения, она тут же схватила пирог, поднесла к затылку, и острые зубы благодарно приняли подношение.

— Ты не заболел, Гораций? — Птица со своим обычным чуть строгим, чуть встревоженным выражением положила ладонь ему на лоб.

— Нет, мисс Перегрин, я… мне приснился сон.

— Вещий сон? — спросила с противоположного конца стола Эмма.

— Да.

— Ты нам его покажешь? — Бронвин заёрзала на стуле от любопытства.

— Нну… — он хотел показать его одной директрисе. — Честно говоря, в нём много неприятного. Много крови, огня и убийств. Вам это испортит аппетит.

— Кого ты пугаешь? — хмыкнул Енох. — Мы уже навидались и того, и другого, и третьего.

— Тогда ладно, — почему-то сейчас Гораций ощутил сильнейшее волнение.

После завтрака они собрались в гостиной — ежедневный ритуал, не менее привычный, чем общие ужины, прогулки к озеру или перезапуск петли. Мисс Перегрин задёрнула шторы, а Гораций вставил в глаз монокль. Поток голубоватого света хлынул на светлую ткань, которой была задрапирована стена.

Раньше, проецируя сны, Гораций никогда не задумывался, что впускает других людей во что-то личное, принадлежащее только ему. Даже в тот раз, когда он показал всем почти состоявшийся поцелуй Эммы и Джейка, угрызений совести не было. Но сейчас он впервые задумался, что этот сон, возможно, предназначен лишь для него, и напрасно он посвящает в тайну других детей…

Но у них нет тайн друг от друга. Все они — одна семья: и странные дети, и мисс Перегрин, и недавно прибывший Джейк. Если этот сон кажется Горацию таким важным, надо его показать.

Дети реагировали по-разному. Увидев кровь, Фиона испуганно вздрогнула и прижалась к Эмме, та, опустив голову, зашептала что-то утешающее. Бронвин совсем отвернулась, уткнувшись в грудь Оливии — та обняла девочку затянутой в перчатку рукой. Енох, наклонившись вперёд, пристально разглядывал Кэрри, на лице Джейка были изумление и страх, Клэр дрожала, зубы обеих её ртов выбивали мелкую дробь. По близнецам было сложно что-либо понять, Миллард обозначал своё присутствие аханьем, Хью вжался в спинку дивана. На мисс Перегрин Гораций взглянуть не посмел.

Когда «кино» закончилось, заговорили все разом.

— Какой ужас! — Эмма поднесла руки к щекам. — Что это значит, Гораций?

— Кто эта девушка? — в унисон с ней спросил Миллард.

— Она страшная, — пискнула Бронвин.

— Что это за место? — нахмурился Енох.

Близнецы оживлённо жестикулировали, Клэр переводила взгляд с одного на другого, Фиона пыталась съёжиться и стать незаметной. Гораций покосился на мисс Перегрин и поразился выражению её лица — такой встревоженной она не выглядела даже в тот день, когда им нанёс визит Бэррон. Тогда она была решительной, с плотно сжатыми губами и короткими, точными репликами… а сейчас Птица молчала, и это молчание пугало Горация. Лучше бы она рассердилась, повысила голос, запретила ему показывать кошмары…

— Гораций! Ты нас слышишь? — Эмма обеспокоенно заглянула ему в лицо.

— Да, — он с трудом перевёл взгляд на девушку. — Я не знаю, что это значит. Я только вижу вещие сны, но не умею их толковать. Единственное, что я знаю — её зовут Кэрри.

— Мы слышали, — кивнула Эмма. — Это имя… оно как будто звучало в воздухе. Такое бывает во снах.

— Она одна из наших, верно, мисс Перегрин? — Миллард обратился к директрисе. — Она странная, верно?

— Она сумасшедшая, — заявил Хью. — Сожгла почти весь город и…