– Оружие есть? – выдернул его из размышлений голос чекиста.

Теперь, когда их не смог бы подслушать ни один хитрованец, даже голос этого человека изменился. Он как-то в одночасье сделался холодным и резким.

Резо сунул руку под полу пальто и молча извлек «наган». Чекист забрал его.

– А холодное?

– Нет, – грузин покачал головой. – Это все. Больше при мне ничего нет.

Он горько усмехнулся, но отвернувшийся чекист не мог видеть его усмешки. Без огнестрельного оружия Резо чувствовал себя точно так же, как без одежды. В этом присутствовал некий элемент незащищенности.

Лошади уже перешли в галоп, и в скором времени экипаж выскочил за пределы территории Хитрова рынка. Пролетка на полном ходу промчалась по Большой Бронной, затем свернула на Огудалова и минуты через две-три такой же быстрой езды остановилась против невысокого двухэтажного дома с крышей из красной черепицы. Пацаненок тут же отцепился от задней рессоры, ловко кувыркнулся через голову и откатился в сторону.

Резо спустился с подножки. Огляделся.

– Второй этаж, – проинформировал его чекист. – По сравнению с Бутыркой комнаты покажутся тебе хоромами. До утра за тобой будут приглядывать, Резо. Так что без глупостей. Товарищ Камаев просил передать, что даже если по каким-то независящим от тебя обстоятельствам Рекрута накрыть не удастся, сына ты не увидишь. Только чистый обмен, Резо. А теперь поднимайся!

Жиган мужественно стиснул зубы и двинулся в направлении крыльца. Все тот же пацаненок, вжавшись в стену противоположного здания, во все глаза наблюдал за двумя скрывшимися в доме мужчинами.

Москва. Здание ЧК на Лубянке

– Да, я понял, товарищ Ромашов. Трактир «Сангрия» в Лагутинском переулке, – Камаев ударил по рычажкам телефона ребром ладони, осуществляя сброс, и тут же набрал другой номер. – Ждите меня внизу. Я сейчас спущусь.

Он вновь дал отбой, резко отодвинул от себя аппарат и остановил взгляд на фотографии покойной супруги. Ее чуть раскосые глаза смотрели на чекиста весело и задорно. Так умела смотреть на него только Анна...

И совсем другими были ее глаза в тот злополучный день. Она испугалась. Камаев хорошо помнил, как она испугалась. И сжала его руку своими тоненькими пальчиками.

– Просьба всех сохранять спокойствие. Это налет!

– Господи, Витя, – прошептала она, едва по залу эхом раскатилась эта типичная для налетчиков фраза.

– Все будет хорошо, – Камаев ответил на рукопожатие жены.

Но она не слышала его. Она словно предчувствовала то, что должно было случиться тремя минутами позже...

В зале оказался один из жандармов. Он чинно ужинал со своей супругой и двумя близкими друзьями. Их компания расположилась через два столика за спиной Анны. То ли геройство было у этого человека в крови, то ли его разгорячило выпитое, но, так или иначе, жандарм вознамерился дать отпор налетчикам. Он вскочил во весь рост и без предупреждения выстрелил. Значительно позже Камаев узнал о том, что жандарм промахнулся. Равно как промахнулся и его противник. Молодой человек в светлом полупальто с выглядывавшей из-под него белой манишкой и в накинутом на плечи голубом шарфике среагировал на выстрел пьяного жандарма молниеносно. Он развернулся в направлении нападавшего на полкорпуса и произвел ответный выстрел от бедра. Пуля налетчика угодила Анне в голову. На два дюйма выше левого глаза. Камаев вскрикнул, вскочил и кинулся к ней. Подхватить не успел. Анна упала на спину. Виктор Назарович склонился над ней. Он просил, умолял, сыпал проклятиями, но воскресить погибшую супругу не представлялось возможным.

Говорили, что перестрелка на этом не закончилась. В тот день в ресторане полегло много народу. Но для Камаева это уже не имело никакого значения. Не обращая внимания на пальбу, он подхватил Анну на руки и вынес ее на улицу...

Чекист прикоснулся к снимку кончиками пальцев. Нахлынувшие воспоминания заставили его сердце биться более учащенно. Он будто пережил минувшую трагедию заново. Он переживал ее каждое утро. Так было вчера, сегодня... И так будет завтра. До тех самых пор, пока он не проиграет самому себе в «русскую рулетку». Смерть избегала Камаева. Чем больше он к ней стремился, тем больше она обходила его стороной...

Чекист взял рамку в руки, поддержал ее на весу, а затем молча убрал в заранее выдвинутый верхний ящик стола. Достал вместо нее «наган» и тот самый патрон, который каждое утро неизменно вгонялся в обойму. Как бы не прошла сегодняшняя операция в Лагутинском переулке, Камаев знал, что на Лубянку до утра он не вернется. А если ему повезет, то не вернется совсем.

Чекист привычно покатал патрон между большим и указательным пальцами. Слегка подбросил его вверх, поймал и стиснул в ладони. После чего вместе с «наганом» опустил в левый карман кожанки.

Через пять минут Камаев вышел из здания на Лубянке. У тротуара поджидали четыре черных автомобиля. Виктор Назарович занял пассажирское место в одном из них.

– Мы едем брать не просто бандитов, товарищи, – обратился Камаев к двум другим чекистам. – А особо опасных бандитов. А потому предупреждаю сразу. По согласованию с товарищем Дзержинским у нас с вами есть полное право живыми никого не брать.

– Огонь на поражение, товарищ Камаев? – счел нужным уточнить один из сотрудников.