Я мрачно киваю, вспоминая выходки своей дочери в Париже и совершенно не представляя, где она может находиться сейчас. А мысли о ее… только мысль о том, что она не в порядке, заставляет вздрогнуть. Инстинкты защитить свое чадо проснулись во мне довольно поздно.

– Вы активизировали его? – сухо спрашиваю мужчину, вставая со стула и делая небольшую передышку.

– Проблема заключается в том, что его тоже вытащили, - Тейлор хмурится, и я недоуменно поднимаю глаза на его суровое лицо.

Вытащили?

– Я полагаю, что преступник, похитив вашу дочь, не взял ее принадлежности, вероятно, для шантажа, - начинает телохранитель, - и вернулся за ними следующей ночью.

– Но это не отрицает того факта, что звонка от похитителя нет уже две недели, - отвечаю тихо и неуверенно, а образы дочери, находящейся в страшном и безлюдном месте, вызывает панику.

– Вы думаете, что она сама разобрала свой телефон и извлекла второй чип в корпусе? – скептически произносит мужчина.

– Я могу лишь предполагать, Тейлор, и сейчас это все, что в моих силах, - добавляю, осторожно взглянув на Ану, - миссис Грей не должна знать об этом.

Она не выдержит.

Оставив свою жену отдыхать и восстанавливаться, подхожу к Теодору, встречая его взволнованный и обеспокоенный взгляд.

– Как мама? – спрашивает он тихо, и Тео тоже подается вперед.

Я лишь качаю головой, садясь на стул рядом с сыном и закрывая глаза. Пытаюсь мысленно считать до пяти. Это сумасшествие должно прекратиться.

Она тихо идет по коридору, но из-за округлившегося животика дополнительная нагрузка на ноги заставляет грациозные шаги Аны превращаться в более громкие, выдавая

– Помнишь, я хотела назвать ее Фиби? – спрашивает меня Ана, подходя поближе и присаживаясь на кухне напротив.

Почти без слов встаю, наливая жене апельсинового сока и видя ее улыбку на лице.

– Вам не нравится, мисс Стил? – отвечаю, криво улыбаясь и протягивая ей стаканчик.

– Перестань, - она смущенно краснеет, - или ты собрался подавать на развод? – лукаво.

Я отрицательно мотаю головой, а пальцы касаются ее, переплетаясь друг с другом.

– Никогда, Анастейша, - притянув ее ладонь к своему рту и оставляя влажный поцелуй на тыльной стороне.

– А вы романтик, мистер Грей, - смеясь, - да, я не хочу назвать ее Фиби.

Я стараюсь не улыбнуться слишком широко, вспоминания метания жены во время ее первой беременности, когда различные идеи посещали ее слишком быстро, резко меняя настроение и поведение.

– И какое имя нравится нашей малышке? – ладонь осторожно касается животика, и эти необычные толчки маленького ребенка внутри вновь и вновь поражают меня, заставляя испытать небольшие потрясения отцовства.

Осторожно поднимаю подол блузы, обнажая кожу и замечая маленькую, почти крохотную стопу чуть правее пупка. Пальцы осторожно касаются ее, и ножка слабо шевелится, словно ребенок внутри почувствовал щекотку.

– Вивиан, - произносит Ана, и от голоса матери ребенок осторожно толкается снова.

– Главное, чтобы это имя устраивало нашу дочь, - смеясь, продолжаю заворожено смотреть на животик жены.

Вивиан…

Тихо вздохнув, открываю глаза, ощущая непривычную и неприятную боль. Повернувшись к сыну, сталкиваюсь взглядом с Тео, который, кажется, отрезвев, по-прежнему выглядел «убито».

– Мистер Грей, если я могу вам чем-нибудь помочь… - начинает он сдавленно, но я поднимаю руку, призывая к молчанию.

Посмотри на себя, Кристиан. Посмотри на свои седые пряди, уже не такое сильное тело и исчезнувшую холодность. Ты уже давно теряешь хватку. И лишь из чувства собственной гордости, самомнения, отказываешься от любого вида помощи, которая сможет доказать тебе, что ты слабеешь.

– Я справлюсь сам, Тео, - отвечаю, а затем предлагаю мальчикам пойти отдохнуть.

Время нещадно приближается к полуночи, и все выглядят разбито и устало. Отпускаю телохранителя, оставшись отдыхать на скамейке, и все эти события, навалившись разом, даже не обдумываются разумом, мгновенно впавшим в сон.

***

– Мистер Грей, - голос Тейлора раздается неподалеку от уха, и, встрепенувшись, я поворачиваюсь к нему, - вы должны отдохнуть.

Его голос будто бы раздается под водой, низко и едва узнаваемо. Рука онемела, нога тоже затекла в неудобном положении. Оглядываясь, не вижу сына и его друга: вероятно, решили отдохнуть. Солнце светит невысоко, немного противно проникая в больницу и освещая сонное лицо, почти режет глаза, привыкшие к полумраку.

– Как она?
– пытаясь размять шею и слыша хруст костей.