Когда разморенный спиртным Симаков изъявил желание проветриться и выкурить папиросу на свежем воздухе, Звонарев вышел на улицу вместе с ним. Полная луна в безоблачном небе смотрела на них, как огромный светящийся блин. Заводить важный разговор следовало именно сейчас.

– Мне нужна встреча с Корниевичем с глазу на глаз. – Звонарев сдвинул котелок на затылок.

Симаков неторопливо повернулся к нему. Лунный свет отразился на его высоком покатом лбу.

– Что-то случилось, Степан?

– И да, и нет, – уклончиво ответил тот. – Это касается деятельности организованного генералом кружка. – Звонарев блефовал, но расчет строился на том, что капитану, как человеку наиболее приближенному к Корниевичу, прекрасно известно о планах заговорщиков. Хотя бы в общих чертах. – И недавних смертей Щадилова и Доронина. У меня, знаешь ли, зародились некоторые подозрения…

– Относительно чего? – Облачко дыма вырвалось изо рта Симакова и плавно поднялось вверх. – Относительно того, что их смерть могла быть не случайна? Так?

– Это только подозрения, Василий. Подозрения, и ничего больше. Но я хотел бы поговорить с Кириллом Александровичем. Конфиденциально.

– А я при чем?

– Тебе я доверяю, – без паузы ответил Звонарев. – Но другим… Среди окружения генерала может оказаться предатель.

– Кто именно? – встрепенулся капитан. – Лагутин?

– Не обязательно. Любой. Ну, кроме тебя, разумеется. Поэтому я и не хочу, чтобы о моей встрече с Кириллом Александровичем узнал кто-то еще. Равно как и о зародившихся у меня подозрениях. Все это строго между нами, Василий.

– Самой собой. Будь покоен.

– Я приеду с визитом завтра, – ни волнения, ни предательской дрожи в голосе. Степан говорил мягко и уверенно. – Вечером, когда Кирилл Александрович вернется, будь с ним. А потом проведешь меня в дом незамеченным. Ни Лагутин, ни Вилинберг, ни кто-либо другой не должны меня видеть. Даже камердинер. Устроишь?

– Если это нужно для дела…

Симаков уже выкурил папиросу, но возвращаться в дом не торопился. Они стояли со Звонаревым лицом к лицу.

– А сам-то как думаешь? Все это может принять очень серьезный оборот, Василий. Возможно, у нас есть шанс предотвратить трагедию.

– Думаешь, Кириллу Александровичу что-то угрожает?

– Скорее, не ему, а общему делу. Понимаешь?

Симаков кивнул. Степан не ошибся в своих прогнозах. Адъютанту генерала было прекрасно известно о том готовящемся заговоре, о котором сообщил Звонареву великий князь.

– Я все устрою, – заверил Симаков. – Пошли пригубим еще немного винца.

Он развернулся с намерением ступить на крыльцо, но очередной вопрос собеседника заставил капитана остановиться.

– Слушай, а как у тебя с этой девушкой? С Лизой? Дело близится к свадьбе? Да?

Счастливая улыбка озарила лицо Симакова.

– Ну, не знаю… Официального предложения я еще не делал. Откровенно говоря, мы и с ней-то даже не затрагивали еще этой темы. Но, думаю, да. Я люблю ее, Лиза тоже ко мне неравнодушна… Свадьба будет, вне всяких сомнений.

– Я рад за вас, – бесстрастно молвил Звонарев.

Они вернулись в адъютантскую. Вилинберг с мрачным выражением на лице перетасовывал колоду. Второй молодой человек завороженно наблюдал за движением его ловких пальцев.

– Сдавай, – предложил Симаков, занимая прежнее место и наливая себе вина.

Звонарев тоже пригубил вина. Вилинберг сдал карты. Игра продолжилась. Часов в девять в адъютантской появился Лагутин.

– Вернулись? – не поднимая головы, обратился к нему Симаков.

– Только что. Генерал поднялся к себе.

– Зайдешь? – коротко спросил Звонарева Вилинберг.

Степан устало потянулся:

– Не сегодня. Глаза смыкаются. А завтра с утра ехать в уезд.

– Надолго? – живо поддержал предложенную игру Симаков.

– Вряд ли. Денька на два, может, три. Но, скорее всего, на два. Послезавтра вечером уже буду. А сейчас извиняйте, господа…

Он поднялся из-за стола, и Лагутин, недолго думая, занял его место. К сдаче карт готовился четвертый партнер – молоденький парнишка. Симаков подмигнул Звонареву на прощание, и удовлетворенный исходом договоренности Степан покинул генеральский особняк. Его демонстративный отъезд видели многие…

А вот то, как он вернулся на исходе следующего дня под покровом уже безлунной ночи, осталось незамеченным для постороннего глаза. Симаков предварительно известил Степана о предполагаемом времени возвращения генерала домой. Звонарев дожидался этого момента, стоя в тени арочного свода в доме напротив. И, конечно же, не пропустил момента, когда у подъезда остановилась генеральская коляска, и из нее первым спрыгнул штабс-ротмистр Лагутин. Следом за ним показался и сам Кирилл Александрович. Распахнув шинель и придерживая левой рукой под мышкой какую-то папочку, он стремительно, никого не дожидаясь, прошел в дом. Последним Степан заметил Симакова. Капитан, как обычно, на пару минут задержался возле коляски, попыхивая зажатой в зубах папиросой.