Осторожно перебирая руками, он опустил золотой мешок на пол. Торопливо убрав все завязки, Лигуриус открыл мешок и вынул из него нежное, дрожащее тело нагой женщины. Она, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, в ужасе смотрела на него.

– Они надели на Вас в ошейник! – возмущённо прошипел он.
– Как они посмели сделать это!

Тем временем женщина изо всех сил пыталась встать перед ним на колени. Я даже не знаю, понял ли он это, столь велико было его беспокойство. Ошейник, конечно же, принадлежал Хассану. Тот защёлкнул его на ней ещё в Аре, и похоже так и не снял.

– Нет!
– закричал Лигуриус.
– Животные! Звери! Они подвергли Ваше прекрасное бедро раскалённому железу!

Я припомнила, что Хассан, в Аре, сообщил ей, что они сделают остановку, прежде, чем попасть в его дом, теперь я поняла, что должно быть, он имел ввиду мастерскую кузнеца. Там-то рабское клеймо и отпечаталось в её бедре. Значит, клеймо уже было бы на ней, и её, уже как рабыню, голую и на плече охотника вносили с его дом.

Руки Лигуриуса быстро разобрались с путами на лодыжках, я затем и на руках жертвы. Он вспотел. Она встала на колени, напуганная, спиной к нему.

– Что они сделали с Вами! – отчаянно закричал он.
– Что они сделали с Вами!

Женщина стояла на колени опустив голову, и повернувшись к нему спиной. И она дрожала.

Неужели он всё ещё не смог понять, что именно они сделали с ней?

Она уже не была той же самой женщиной, которую он знал прежде. Он знал холодную, надменную, высокомерную женщину, ту, что была дерзкой и жёсткой, ту, что могла быть жестокой, суровой и требовательной, властной и надменной стервой. Теперь, перед ним на коленях стояла совсем не она. Слишком много было между ними отличий. Начиная с того, что эта была голая и на коленях, я не стояла гордо у трона по-королевски одетая.

И конечно, на ее шее, красовался плотно сидящий стальной рабский ошейник, а на бедре, весьма подходящая ей и многозначительная отметина, извещающая всех, кто мог бы найти это интересным, о её теперешнем статусе невольницы.

Были и менее заметные, но более значимые отличия. И любой заинтересованный человек смог бы заметить, что её хозяин Хассан, очевидно посадил её на подходящую диету и провёл по программе подготовки. В результате её тело теперь было полно энергией и здорово, а линии её фигуры стали столь захватывающе изогнутыми, что явно не соответствовали тем, что обычно ожидаются от свободной женщины.

Но всё эти вещи, по сути, были довольно тривиальными или внешними. Наиболее важное отличие этой женщины от себя прежней, были внутри неё. Глубокие отличия надо признать, отличия столь явно, и столь прекрасно проявившиеся в её внешнем виде, манерах, и поведении. Несомненно, эти отличия были результатом её пребывания в руках Хассана – Охотника на рабынь. И именно они и были самыми существенными изменениями в ней. Теперь она была мягка и уязвима, она стала чрезвычайно женственной. Теперь она, побывав в руках Господина, была прекрасно осведомлена, что существуют тысячи способов, сделать её настоящей женщиной и рабыней.

– Господин, - заплакала Шейла, как только Лигуриус вытащил кляп из её рта.

– Вы узнаёте меня?
– спросил мужчина. – Это я - Лигуриус!

– Да, Господин, - ответила она.

– Не называте меня Господином, - поражённо, хриплым голос сказал он.

Я видела, что он слишком давно, и слишком страстно стремился услышать это слово от неё. Он слишком долго сдерживал себя. И теперь даже этот невинный титул, бывший немногим более чем признанием его мужского места согласно природе приматов, и конечно, то подходящее выражение, с которым он слетел с губ рабыни, встревожил его. Слишком долго он боготворил эту женщину. Он ещё не был готов разглядеть, что она, наконец, стала настоящей. Казалось, что он отчаянно хотел сохранить её в качестве некой недоступной, лелеемой им иллюзии. С другой стороны в его отношении к ней существовала какая-то болезненная двусмысленность, которой эта женщина, вероятно, когда-то смогла воспользоваться на всю катушку.

Я это поняла со всей очевидностью, исходя из его отношения ко мне. Уверена, что он, всерьёз и неоднократно, рассматривал возможность моего подчинения себе для своего удовольствия и, я думаю, сделано это было бы в стиле бескомпромиссного господина. Скорее всего, в этом проявлялось его жажда использовать её тем же самым способом. Он хотел бы использовать меня в качестве суррогатной Шейлы ради своего долгожданного обладания ей. Но, уж слишком мы оказались похожи. Всякий раз, в последний момент он воздержался от исполнения своего заветного желания. Я не думаю, чтобы он реально жаждал получить меня, по крайней мере, не более чем любой мужчина мог бы небрежно пожелать девушку, увиденную в паге-таверне или, скажем, одну из тех девок, которых он мог бы повстречать прикованных цепью в ряд на циновках на каком-нибудь переулке. Нет, ему действительно нужна была только она! Лигуриус был настоящим господином, что не раз доказывал с другими женщинами. Порой, я сама чувствовала, что достаточно ему щёлкнуть пальцами, и я упав перед ним на спину, разведу ноги пошире. Мне казалось, что Лигуриус рассматривал Шейлу, как некий холодный идеал совершенства, как нечто, что прекраснее и лучше всех других женщин, как кого-то кого он едва ли был достоин, как что-то к чему он, возможно, не осмеливался даже стремиться, как нечто почти неприкосновенное и абстрактное. В своём уме он назначил её совершенством, и в конечном итоге, сам воспрепятствовал ей быть женщиной. Хассан, конечно же, не смотрел на неё глазами Лигуриуса. В его руках она не смогла обмануть сама себя. Кстати в этом нет ничего необычного. Женщина, почитаемая одним мужчиной как ледяная богиня, часто подает на колени и как рабыня облизывает ноги другого. Лигуриус, к его ярости, как застенчивый деревенский увалень, никогда не смог бы обрести от неё сотую долю того, что Хассан, её господин, мог бы получить просто за небрежно брошенное слово. По крайней мере, я так предполагаю, на основании того, что она была рабыней Хассана, и своего собственного опыта общения с этим зверем.

– Но Вы же - свободный мужчина, - прошептала она.
– Что Вы делаете здесь? Что Вы делаете? Где Хассан, мой господин?

– Вы, что хотите посидеть на колу? – спросил он раздражаясь.

– Нет! – вскрикнула Шейла.

– Ваше тело!
– внезапно закричал Лигуриус, уставившись на неё.
– Это тело рабыни!

– Да, Господин, - заплакала женщина, пытаясь сжаться и прикрыть груди руками.

– И ошейник на Вашем горле, и клеймо, просто превосходны!

– Спасибо, Господин, - всхлипнула она.