– Слины выбрали не её, - уверенно сказал Хассан.

– У меня есть свидетели, которые опознают её, - заявил Майлс. – Первый из них – это я сам. Она – Шейла - Татрикс Корцируса.

– Откуда Вы знаете? – поинтересовался Дразус Рэнциус, вновь вставая из-за стола.

Я была поражена его смелостью. Как он отважился заговорить?

– Капитану из Ара слова не давали, - осадил его Клавдий.

– Пожалуйста, позвольте ему говорить, благородный Клавдий, - попросил за Дразуса Майлс.

– Ты собираешься говорить в защиту рабыни с более короткими волосами?
– поинтересовался Клавдий.

– Да, - подтвердил Дразус Рэнциус.

В зале раздалось множество удивлённых криков. Даже мои подруги рабыни, стоявшие позади всех, такие как Клодия, Кристэль, Тупа и Эмили, поражённо посмотрели друг на дружку. Я взволнованно встрепенулась, отчего тихо звякнули мои цепи.

– Ты можешь сделать так, - разрешил Клавдий.

– Благодарю Вас, Убар, - поклонился Дразус Рэнциус.

– Значит, Ты намереваешься подвергнуть опасности нашу дружбу, старый товарищ по оружию?
– прищурился Майлс из Аргентума.

– Это не дружба, дорогой Майлс, - ответил Дразус Рэнциус, - если она может быть подвергнута опасности правдой.

– Это - женщина, которую я видел в Корцирусе, когда доставил туда свитки из Аргентума, - повторил генерал, указывая на меня.
– Это она, тогда сидела на троне. Это её я захватил после взятия города. Это её я посадил в золотую клетку!

– А я этого и не оспариваю, - успокоил друга Дразус.

– Получается, Ты свидетельствуешь в мою пользу, - кивнул Майлс.

– Нет, - сказал Дразус Рэнциус.
– Я не подвергаю сомнению тот факт, что Ты видел её в Корцирусе, и что Ты позже захватил именно её и посадил в золотую клетку, и тому подобные вещи. Но я оспариваю, - то, что она была Татрикс Корцируса.

– Очевидно, капитан из Ара рехнулся, или поглупел, - раздражённо бросил Майлс.
– Он хочет, чтобы мы поверили, что настоящая Татрикс сидела где-нибудь, развлекая себя маникюром, в то время как кто-то ещё управлял делами государства вместо неё?

Слова генерала были встречены весёлым смехом. На Дразуса Рэнциуса сжавшего кулаки было страшно смотреть. Он был настоящим гореанским воином. Он не мог легко снести подобные насмешки и упрёки.

– Моя вторая свидетельница, - меж тем продолжил Майлс из Аргентума, -женщина, которая служила ей в её собственных покоях, купала её и одевала, и расчесывала ей волосы. Она был её собственной личной рабыней - служанкой, теперь она одна из моих собственных рабынь по кличке Сьюзан.

Сьюзан выступила вперёд. Насколько же изящной и красивой была она, в ничего не скрывающей аккуратной, крошечной тунике, бывшей униформой всех рабынь Майлса из Аргентума. Мы теперь обе носили одинаковые ошейники. Он владел нами обеими.

Она грациозно опустилась на колени перед своим господином.

– Не это ли та женщина, которой Ты служила в Корцирусе?
– спросил её Майлс, указывая на меня.

Сьюзан встала и обошла вокруг меня.

– Простите меня, Госпожа, - сказала она.

– Не называй меня Госпожой, Сьюзан, - сказал я.
– Теперь я такая же рабыня, как и Ты.

– Да, Госпожа, - ответила она.

– Так, это та женщина, которой Ты служила? – повторил свой вопрос Майлс.

– Да, Господин, - признала она.

Члены высокого совета и многие из гостей закрутили головами, тихо переговариваясь друг с другом.

– Поскольку эта девушка - собственность Майлса из Аргентума, -заметил Клавдий поворачиваясь к Дразусу Рэнциус, - Ты можешь потребовать считать её свидетельство несущественным или допросить ей под пыткой.

Следует заметить, что в гореанских судах доказательство рабов обычно принимается, только если оно подтверждено пыткой. Дразус Рэнциус вопросительно посмотрел на Майлса из Аргентума.

– Я прошу не учитывать её свидетельство, - заявил Майлс из Аргентума.
– Если она должна быть замучена, то, это будет по моему желанию, а не по требованию суда. В этом, однако, я не иду на уступку. Я утверждаю, что правда, которую она выкрикнула бы под пыткой, не будет отличаться от того, что Вы уже услышали сказанного без принуждения.

– Здорово Ты его прижал, Дразус, - восхищенно, воскликну кто-то.

Я обратила внимание, что Майлс явно не хотел подвергать Сьюзан судебной пытке, в результате которой, возможно, она была бы замучена и порвана на дыбе, даже не смотря на то, что это могло бы подтвердить её свидетельство и усилить его позицию. Но ведь она была всего лишь рабыней! Неужели она была так дорога для него? Я подозревала, что так и было. Похоже, что маленькая красотка из Цинциннати, оказавшись в его ошейнике, сумела стать для него особенной. Я бы даже рискнула предположить, что она была его любимой рабыней.