Мэр (шопотом редактору). Неужели госпожа Пике узнала про Бубуль?

Редактор. Вы с ума сошли! Как вы можете сейчас думать о таких глупостях? Я вам говорю, что они чуть меня не убили. Они хотели разгромить газету. Желино подбили второй глаз. Хорошо, что подоспела полиция… Зачем вы придумали эту историю с переименованием площади?.. Они и без того разъярены, а это последняя капля… Вы знаете, где они сейчас? На авеню Эмиль Золя!

Мэр. Возле «Дам дю миди»?

Редактор. Нет, на углу Гранд-рю, дальше их не пускает полиция. Вы думаете только о вашем магазине. А нам всем конец!.. У меня еще стоит в ушах рев. Они кричат, что нет хлеба, «к чорту наблюдателей», про Сталинград… Теперь расхлебывайте. Ведь это ваша идиотская идея… Я считаю, что глупо умереть из-за такой ерунды, как название площади… Говорят, что через час начнется всеобщая забастовка…

Лоу. Никаких забастовок! Есть закон Тафта. Вы, кажется, забываете, что я должен сегодня ехать. Нужно вызвать солдат! Где пожарные с насосами? Я вас спрашиваю, где газы? Нельзя трусить, господин редактор! Умеете писать, умейте и отчитываться. (Мэру.) Когда отходит мой поезд?

Мэр. В час сорок. Вы сможете немного отдохнуть после церемонии.

Лоу. Может быть, отменить ваш балаган?

Мэр. Слишком поздно — все предупреждены. Приехал журналист из Марселя. Если мы отменим, это будет капитуляцией перед разбойниками. А я, как старый социалист, всегда готов принять бой.

Входит жена мэра.

Жена мэра. Папочка, что ты говоришь? Какой бой? Неужели они уже сбросили?..

Мэр. Что сбросили?

Жена мэра. Я не знаю… Ну, эту… атомную…

Мэр. Мамочка, не путай. (Лоу.) Не сердитесь — женщины ничего не понимают в политике.

Редактор (у окна). Мне кажется, что я от всего спятил… Где лев?

Мэр. В ящике.

Редактор. В каком ящике?

Мэр. В обыкновенном. Но я сказал, чтобы его хорошо упаковали… Я не успел вас предупредить: муниципальный совет решил поднести льва городу Джексону. В знак признательности. Ведь это не шутка — сто тонн пшеницы! И еще тушонка… Я согласовал по телефону с Дело. Он горячо поддерживает. (Лоу.) Он, кстати, спрашивает, не забыли ли вы про апельсиновые корки?

Редактор. Ну, знаете!.. Здесь не до корок!.. Они и без этого озверели, а если они увидят, что сняли льва… Вы ведь знаете, что для них это реликвия… Я не отвечаю за исход… Конечно, полицейских достаточно… Но если здесь Мари-Лу…

Мэр. Зачем вы меня морочите? Утром вы мне прямо сказали, что Мари-Лу расстреляли немцы и что вы придумали всю эту историю для давления на Америку. Но господин Лоу дает сто тонн без всякого давления. Зачем же вы нас пугаете? Когда вы меня обманывали — утром или теперь? Я не Ришар, я сторонник разума, Декарта. Я не хочу впадать в мистицизм.

Редактор. Я вас не обманывал и не обманываю. Мари-Лу действительно расстреляли. Есть немецкий акт, есть свидетели. Я придумал, что она жива, это правда. Но самое ужасное, что она, кажется, действительно жива. Все только и говорят, что об этом. Я слышал, как на авеню Эмиль Золя эти сумасшедшие кричали: «Идет Мари-Лу!»

Лоу. Теперь я вижу, до чего вы выродились. Сначала. вы даже меня заразили своими страхами. А теперь я вижу, что вы трусите, потому что вы трусы. Разве можно бояться мертвой женщины? Это жалкое суеверие. Я вам покажу отвагу Америки. Мы не остановились перед Дарланом. Мы не остановились перед Хирошимой, мы не остановились перед Бикини. Мы умеем рисковать всем. Мы не признали Албании. Мы разоблачили Чарли Чаплина. Штурмом мы выбили советских дипломатов из Чили. Мы показали миру, на что мы способны. А вы неврастеники, маркизы, мулаты! Я пришлю вам из Джексона целую бочку валерьянки. Перестаньте хныкать! Мы, американцы, еще не изобрели бессмертия, значит никакой Мари-Лу нет. Есть я, Джемс Лоу, сын великой Америки. Есть вы, благодарные по гроб должники. И есть дурацкий пудель в ящике. Всё. Теперь, так называемая «мамочка», дайте мне руку, и мы можем проследовать на вашу поганую церемонию.

Парадный зал мэрии. Длинный стол, покрытый бордовым сукном. Бюст Республики, большие портреты генерала де Голля и президента Трумэна. На возвышении лев в деревянном ящике без покрышки. Члены муниципального совета, их жены, гости. Ришар и Дело обсуждают программу торжества. Госпожа Дело и госпожа Ришар, две язвительных дамы, судачат.

Госпожа Ришар. Я не понимаю, как можно было пустить американца к мэру? Ведь они решили женить его на Марго. Я сказала мужу, а он говорит, что все зависит от провидения.

Госпожа Дело. Мужчины в этом ничего не понимают. Я все-таки не думаю, чтобы Марго его соблазнила. Наверное, он заметил, какие у нее толстые ноги. И потом никогда Трумэн не допустит, чтобы его представитель женился на дочке социалиста…

Госпожа Ришар. Марго уже носит полудлинные платья по последней моде. Когда хотят скрыть ноги, это очень удобно. Кстати, вы ведь тоже поклонница полудлинных платьев?..

Госпожа Дело. Я подчиняюсь общественному вкусу. Ноги у меня скорее классические. А вам, видно, понравилось, что новые модели отвлекают внимание от бюста?..