— Нет.

«О чем мы говорим? Боже, как глупо… Я столько лет ожидала этой встречи, хотела рассказать ему, как мне было больно, когда он ушел… И вот, мы стоим на бульваре рядышком, рассуждаем о педагогике, о неправильном питании. Ванечка, милый Ванечка! Ты теперь совсем другой. Ты смотришь на меня свысока, снисходительно, ты даже не помнишь, что любил меня раньше!»

— Ладно, я тогда побегу… — Он опять пожал ей руку. — Надеюсь, встретимся еще когда-нибудь.

— Тоже случайно. Еще лет через двадцать… — Валя улыбнулась с усилием.

Он поднял брови, а потом засмеялся, приняв ее слова за шутку.

— Точно! — сказал он. — Уже совсем старенькие и седые. Шамкая вставными зубами, будем рассказывать друг другу уже о своих внуках и болезнях… До встречи, Валентина!

— До встречи, — максимально приветливо отозвалась она.

Он повернулся и энергичной походкой стал спускаться вниз по бульвару, торопясь обратно, к своей брошенной у метро машине. Окаменев, Валя смотрела ему вслед.

Она была ошеломлена и раздавлена. Но не тем, что, встретив героя своей юности, с трудом узнала его в холеном и элегантном господине… Она ведь так ему ничего и не сказала! Все те слова, которые мертвым грузом лежали у нее на душе много лет, так и остались на своем месте. Нет, она не собиралась упрекать в чем-то своего обожаемого Ванечку, она не собиралась вешать на него комплекс вины по поводу того, что она так страдала и переживала, когда он ее бросил! Она хотела вернуть ему те окаменелые остатки любви, которые остались в ней с тех пор. Она хотела избавиться от своего прошлого — навсегда, окончательно! Чтобы спать спокойно, чтобы не мучиться непонятно какими рефлексиями, чтобы легко смотреть в будущее… Поставить точку в конце их давнего романа.

Он уходил по песчаной дорожке вниз, вдоль деревьев с голыми ветвями, мимо пустых скамеек, мимо черных кусков льда, еще оставшихся лежать вдоль чугунной ограды… Эта картинка теперь долго будет преследовать ее, Валентину, в мельчайших подробностях запечатлевшись в ее сознании. И она станет рассматривать ее, эту картинку, еще годы и годы…

— Ванечка! — вдруг громко позвала Валя.

Галки с криком сорвались с деревьев и взмыли высоко в ярко-синее небо. Он, ушедший уже довольно далеко, вздрогнул, словно услышав выстрел, и стремительно обернулся.

— Что? Что случилось? — испуганно крикнул он в ответ.

— Ванечка, погоди…

Ей стало наплевать на то, что она опоздает на работу, на то, что Ваня о ней подумает, что потом сама она будет думать о своем поступке… Она побежала ему навстречу.

— Милый Ванечка, все не то и не так… — пробормотала она, схватившись за его руки.

— Да что такое? — он инстинктивно, испуганно отстранился.

— Я хотела сказать, все не то и не так! — с отчаянием произнесла она. — Ты не понимаешь…

— О чем ты? — страдальчески сведя брови, спросил Иван и опять машинально провел рукой по своему животу, измученному нерегулярным питанием. Он понял, о чем хочет сказать ему эта женщина.

— Ты помнишь? Ты не можешь не помнить!

— Я все прекрасно помню, — неуверенно произнес он, глядя на Валю со страхом и жалостью. — У нас были когда-то прекрасные отношения, но жизнь так сложилась…

— Черт возьми, не надо оправдываться! — закричала Валя, чувствуя, что ей уже не остановиться — она перестала себя контролировать. Прошлое рвалось из нее, как пепел и лава из проснувшегося вулкана. Столько лет он дремал, никого не беспокоя, а теперь внутренний взрыв нарушил видимое спокойствие. — Ты убил меня!!!

— Что?

— Ты убил меня… — прошептала она, с ненавистью и нежностью вглядываясь в его лицо. — Тогда, много лет назад, когда пришел ко мне и сказал, что уходишь к Марьяне. Ты думаешь, что видишь перед собой живого человека? Нет, я давно мертва, потому что ты убил меня… убил мою душу… Я знаю, ужасно глупо и смешно говорить тебе обо всем этом, но я не могу, не хочу больше скрывать. Ты должен знать…

— Что я должен знать? — растерянно прошептал Иван.

— Что я чуть не наложила на себя руки, — медленно, раздельно произнесла она. — Мне было очень худо… Я даже не могла плакать — я целых два месяца просто лежала на диване и ни с кем не разговаривала. Знаешь ли ты, что это такое — два месяца молчать, потому что горло перехвачено, словно удавкой, и ты не в силах произнести ни единого слова?

Иван смотрел на нее, широко открыв глаза. Его светлые ресницы дрожали за прозрачными стеклами очков. Светлые мягкие волосы — Валя наизусть знала, какие они на ощупь, — трепал ветер.

— «Ты бы хоть позвонила мне как-нибудь!», — передразнила она. — Как будто это так просто — протянуть руку к телефонной трубке и набрать номер… А если там — голос твоей молодой жены? Ха-ха-ха… А эта мысль — что на ее месте должна быть я… — Она опять засмеялась. — Ты, адвокат, — ну что же ты мне ответишь на это?

— Валя… — с усилием ответил он. — Бедная моя Валя! Кто же знал, что все так получится…

— Ты — знал. Ты знал, как я тебя люблю. И ты меня тоже любил, потому что просил еще остановить себя — в ту, нашу последнюю, встречу…

— Так что же ты меня не остановила?! — вдруг заорал и он, тряхнув головой. Очки слетели с его носа — он едва успел подхватить их рукой. — Ты же могла меня остановить!

— А ты бы остался? — тут же спросила она.

— Да!!!