– Почему огню не предавать? Это ведь позволяет не распространять заразу, - осмелилась задать вопрос Августина.

Панк не ответил, что-то высматривая по сторонам.

– Что ты ищешь?
– решила помочь она.

Но мужчина просто ушёл, не обратив на неё внимания. А вот тот самый Данко схватил бывшего военначальника за ногу и потащил. Августина перегородила путь и задала вопрос Данко.

– Женщина, не лезь не в своё дело!

– Я хочу знать!

Мужчина тоже злился.

– Ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Но так уж и быть, поясню. Когда сжигается тело, душа освобождается от привязки к нему и возносится в мир Предков до следующего перерождения. А теперь не мешай.

Августина ушла в сторону, дав дорогу Данко. Значит, таким образом Батька наказывал римлянина, чтобы он не пошёл на перерождение.

Вскоре тел на дороге не осталось. Кого-то перевезли в храм, где бушевал огонь, раненых в какие-то трущобы. Августину накормили небольшим куском хлеба, только и всего. И относились пренебрежительно. Потом всё же вынесли ей простую рубаху, чистую, позволив помыться у крана.

Панка она больше не видела. К жрице тоже отнеслись не очень. Никакого уважения или жалости. За больными они глядели вдвоём.

– А где Батька?
– спросила у женщины, которая приносила еду.

– А я почём знаю? Он мне не отчитывается, - буркнула она насмешливо.

Да уж. Куда она попала? Но хоть на эту ночь у неё был ночлег. На соломе, подле раненых. Но и за это можно было сказать спасибо.

...Ксюша

Во сне я бродила тёмными туннелями, звала Алекса, хотела быть с ним рядом. Без него как-то страшно. А из темноты ко мне протягивали щупальца всякие монстры. И я бежала от них, а они догоняли.

– Выпей, - сказала мне из мрака какая-то женщина, но когда она вышла, то вместо лица у неё был осьминог.

Я в ужасе закричала. Забрыкалась.

– Помоги. Держи её!
– велела всё та же женщина.

Отбивалась как могла, но сильные мужские руки держали меня.

– Алекс!
– звала я.
– Помоги!

– Тихо-тихо, Ладушка, тихо, - говорил успокаивающий мужской голос.

Странно, но я послушалась. Объятия больше не казались тисками. Вскоре я провались в пустоту, где не было ни мыслей, ни чувств. Лишь спокойствие и умиротворение.

Иногда казалось, что я вот-вот выплыву из мрака, тогда мне что-то шептали убаюкивающее, гладили по голове, после чего я вновь засыпала. Кошмары больше не мучили.

Солнышко ласкало меня своими лучиками, согревая местами кожу. Я медленно пробуждалась. Нежные звуки коснулись струн, и зазвучала медленная красивая музыка. Аж мурашки по коже. Слушала, затаив дыхание.

– Благодарю. Очень красиво играешь, - сказала невидимому собеседнику, когда мелодия стихла.

Ветка хрустнула. Я повернула голову на звук, открыла глаза. Ко мне кто-то шёл.

– Как ты?
– спросил шёпот.

Я прислушалась к ощущениям. В голове не шумело. Глаза по-прежнему очень плохо видели, словно зрение упало, неужели так всегда теперь будет. Я не хочу носить очки. Но и так видеть - тоже не вариант.

– В порядке, разве что глаза так же почти не видят. Сколько я была без памяти?

– Неделю, - так же тихо, словно шелест деревьев, ответили мне.

Я грустно вздохнула. Да уж. Где ж Алекс? Встретимся ли? Надежда всё же была, ведь матушка говорила, что вернёмся мы в полном составе, значит, и Алекс там будет.

– Чего вздыхаешь?
– услышала неподалёку голос Баяна.

– Да так, вспомнила кое-кого.

– Мужа?

Кивнула.

– А чего так тяжко? Он тебя обижал?

– Нет-нет, что вы. Где он теперь...

– Сама-то как?
– не унимался Баян. А мне вдруг подумалось, а с кем я перед этим разговаривала? Шумило или Молчун?

– Неплохо. Что это было?

– Действие яда. Оляна тебя много дней выхаживала.

Вспомнила чей-то голос, что успокаивал меня. Кто ж то был? Что-то знакомое, едва уловимое.

– Я вас задержала? Прошу прощения.

– Не стоит. Мы тут в твоё отсутствие ходили на заработки.

– А, ну тогда ладно.

Показалось? Может напридумывала себе, что меня кто-то утешал?

Я хотела сесть, но мужская ладонь остановила меня.

– Осторожно, прынцесса, тебе пока нужно как можно меньше двигаться, - голос Баяна был не очень близко. Значит, рука на моей ключице не его. Тогда чья?

Я подняла глаза, стараясь посмотреть на того, кто меня держал.

– Молчун, осторожно с ней, - сказала Оляна.
– Её неплохо бы в храм отнести. У них больше лекарств.