– Нет-нет, я в порядке, - быстро затараторила я.
– Не надо в храм.

– Ты чего-то боишься, прынцесса?
– от его выговора этого слова меня коробило.

Молчун взял меня на руки, и усадил на какой-то поваленный ствол, да так, чтобы спинка была в виде другого дерева.

– Благодарю, Молчун, - шепнула, чтобы услышал лишь один человек. А потом для Баяна добавила: - Я... да, я боюсь храма.

Как же объяснить, не выдавая Алекса и не обманывая.

– Кто такой Алекс?
– спросил меж тем Баян.

– Алекс?
– удивлённо спросила я, не сообщать же все подробности моей личной жизни посторонним людям, пусть и спасшим меня.

– Ты звала его в своём бреду, - удостоили меня пояснением.

Вспомнилась история любви между Мирой и Борей. Грустная и несчастная. Им не дадут быть вместе.

– Мой возлюбленный.

– Муж?

Я помотала головой.

– Он из знатных. Но нам не суждено быть вместе, ведь родители не дали нам своего благословения. А потом меня замуж выдали.

– От мужа прячешься?

– Нет, что вы. Но он хороший человек. Не хочется его подводить. Ищет меня, небось. Может уж думает, что нет меня на белом свете.

И так мне его - несуществующего мужа - жалко стало. Аж слёзы на глаза выступили. Хотя, существующего...

– Как мужа-то звать?

Попала! Что же придумать?

– Дэр, - ответила я.

– А полностью?

И что он пристал! Но решила ответить.

– Искандер.

– Необычное имя. Думаю, если поспрашиваем, можем найти его. А тебя?

Услышала едва различимый шёпот, словно шелест листьев. Прислушалась. Оксана.

У меня глюки что ли? Я что - слышу, как ветер разговаривает?

– Оксана, - повторила за ветром.

Бодрствовала я недолго, до какого-то питья, после которого глаза стали слипаться.

Проснулась от того, что мои волосы теребят. Открыла глаза.

– Оставьте мои волосы в покое, - попросила я.

– Тогда придётся отрезать их, - ответила Оляна.

– Почему?

– Потому что путаются. Уже и так колтуны на голове. Что выбираешь?
– в её голосе сквозила издёвка. И за что она меня невзлюбила?

– Я сама, - попыталась сесть.

– Ну попробуй, - не стала знахарка возражать.

Мне помогли сесть, в руку вложили гребень, показавшийся для меня слишком тяжёлым. Я один раз провела по распущенным волосам. На большее сил не хватило.

– Ну что, - усмехнулась Оляна, - состригаем?

– Нет.

– Тогда, Молчун, продолжай, - сказала она. Мне продолжили теребить волосы. Это было даже приятно, но сама мысль, что чужой мужчина меня расчёсывает, вводила меня в состояние неприязни этой процедуры.

– Где все?
– спросила я, закрывая глаза.

Не знаю, почему решила, что кроме этих двоих никого больше нет.

– Ушли в город.

– Зачем?

– Добывать еду.

– Как?
– продолжала задавать вопросы.

Что-то я сомневалась в том, что они музыкальным талантом это делают.

– Ты ему нравишься, - сменила тему Оляна.

– Кому?
– это про Молчуна она что ли?

– Баяну.

Ревнует значит?

– Прости, - тихо ответила я.
– Я не хочу вставать между вами.

– Скажи ещё, что не очарована его голосом.

Голос хорош, но чтобы я фанатела от него... такого нет, однозначно.

– Мне больше гусли нравятся, - и я не лукавила. Рука, причёсывающая меня, замерла.
– Но у меня есть муж, так что я вам всем признательна, но не более того.

– Чем платить будешь?
– спросила Оляна.

– Если надо, отработаю голосом.

– Ладно, - смягчилась Оляна.

Я пыталась расспросить про их житьё-бытьё, но знахарка была неразговорчива, а Молчун - немой? Что-то я сомневалась в этом. Ну да ладно. Раз говорить со мной не желали, я решила потренироваться в пении.

Мужчина играл на гуслях, а я пела. Слышала, где ошибалась. Исправлялась, пела заново. Слова мне подсказывала Оляна. Иногда она напевала какой-то мотив, который подхватывал Молчун. Вот у неё был идеальный слух. И знала она много песен.

Я больше слушала, чем пела сама. Да и сил было немного.

К вечеру вернулись Баян и Шумило, с мешком, откуда доставали разные лакомства, в том числе и вино. Мне вот только пьяной компании и не хватает. Молчун сидел рядом, отделяя меня от Баяна. Пели пьяные песни до глубокой ночи, все, кроме меня и Молчуна. Правда немой?