— Послушай, Ро… — начал дес Хизе. — А никогда не было такого, что человеческую печать переносили на эли или гронга?

— Нет, о таком я не слышал. Считается, что это невозможно.

— А у нашего подопечного есть печать?

— Да, светло-изумрудная, правда, очень слабая, как у питика. В своей семье он наверняка был домгом.

— Подвинься немного, есть у меня одна мысль… — рыцарь присел на колени, положил руки на изувеченную голову эли, на лбу которого проявлялась здоровенная шишка, закрыл глаза, и начал вслух мессу "Gloria in excelsis Deo" (Слава в вышних Богу).

Закончив первую часть, через пять — семь минут, он попросил Кло-Роску:

— Посмотри теперь!

Тот провел рукой по голове эли.

— Нет, ничего не изменилось. Печать прежняя.

— Да, если бы это было так просто… — разочарованно вздохнул дес Хизе.

— А по-моему, на того, кто без сознания, наложить печать просто невозможно.

— Хорошо, подождем. Тем более, он, кажется, зашевелился.

И точно, эли — изгнанник начал приходить в себя, ошалело переводя затуманенный взгляд с одного на другого.

— Привет тебе, изгой! — добродушно поздоровался с несостоявшимся переговорщиком рыцарь. — Лежи спокойно, ты связан хорошо, не вырвешься. Ну, что, Кло-Роску, попробуем еще раз?

Рыцарь взял дергающегося эли за виски, и глядя прямо в его глаза, вновь начал "Gloria in…". Гельбс извивался, пытался что-то сказать, но предусмотрительно вставленный кляп, не давал ему ни одного шанса обругать своего мучителя. Через несколько минут эли обмяк и вновь потерял сознание.

— Ро, пощупай, как он теперь?

— Вроде по прежнему… хотя нет, подожди, я не пойму… что происходит… — Дальент! — внезапно воскликнул гронг — у него смешались две печати!

— Это как?

— Они мерцают, переливаются! Желтая гораздо ярче зеленой, как у хуманга — вуста! Над ним сверкает то одна печать, то другая, меняя свой цвет, как ящерица — хамелеон! У тебя получилось, Дальент! А о таком чуде я и предположить не мог! Теперь этот гельбс — одновременно питик своего клана и твой вуст! То есть, твои приказы для него приоритетны! Ты понимаешь, что это значит, шем?

— Пока еще нет. О, он опять зашевелился, — рыцарь вытащил кляп и с любопытством уставился на своего первого обращенного.

Тот вновь переводил взгляд с одного на другого. Наконец, через пару минут заговорил.

— Дхарг! Ты — шем дес Хизе, а ты — его спутник, гронг из клана Кло-Царрца. Мы вас преследовали и должны были этой ночью убить… — внезапно разоткровенничался эли. — Что произошло?

— Вам не сказали, что гронг — слепой. И по этому вместо глаз использует уши. Он обнаружил, что вы подходите к нашей стоянке, шансов застать нас врасплох у вас не было. Твои дружки убиты, а ты в плену.

— Да, я пробовал тебя окликнуть, а потом — беспамятство…

— Тебе повезло, что я бросал свой клинок почти лежа. Иначе, ты бы сейчас разговаривал не со мной, а со своими приятелями.

— А потом ты держал меня за голову и говорил странные слова… Что ты сделал, шем? Почему я не чувствую к тебе ненависти и не хочу немедленно прикончить? Ты заколдовал меня? — эли был на взводе.

— Успокойся! Просто на тебе моя печать. Ты мой вуст, эли.

— Дхарг! Дхарг! Как? Как это могло произойти? — в раздражении чуть не заорал гельбс.

— Не знаю. Но это факт. Кло-Роску видит…

— Слепой видит! Не смеши меня! — эли нервничал по-прежнему.

— Он видит руками. На тебе осталась печать твоего клана, но она слилась с моей.

— Ты клирик, шем?

— Нет, я аллик. Янтарный аллик, если тебе угодно.

— Это невозможно… — пленник впал в ступор.

— Домг, ты как думаешь, его можно развязать?

— Теперь — да. Он не сможет причинить тебе зла и выполнит любой твой приказ. Будь печать слабее — я бы сомневался, а так — мы в безопасности.

Дальент освободил пленного от пут.

— Как твое имя, эли? — повелительно спросил безучастного узника рыцарь.

— Айминдель. Из Алла Синей Долины. — Первый принятый в Алл, говорил равнодушно.

— Давно ты стал отверженным?

— Почти двадцать лет.

— За что тебя осудили?

— Тебя это не касается, аллик…

— Отвечай!

— За запретную любовь!

— Это как? — не понял рыцарь.

— Думаешь, если мы, домги, не можем иметь детей, то наши сердца — выжженная пустыня? Все не так, шем! Я полюбил… В моей семье это сочли предательством и изгнали, оставив на память позорные знаки — Айминдель провел рукой по отрубленным ушам.