– То есть мне?

– Да, вам. Думаю, у вас по роду деятельности вполне могут быть разногласия с губернатором. И в конце концов, меня это не должно касаться. Надеюсь, господин офицер, ваши действия действительно продиктованы необходимостью.

– А почему вы спрашиваете?

– Потому что ваше появление здесь окружено довольно странной вуалью – вся эта спешка, таинственность. Мне не хотелось бы потворствовать… э-э…

– Вот вы о чем. Не волнуйтесь, мы действуем в рамках закона.

– Верю, – кивнул француз. – Верю полностью.

Они еще некоторое время стояли молча и любовались сдержанной и величавой мощью океана.

– Трудно поверить, но через год здесь будет огромный жилой комплекс, – сказал профессор.

– Здесь? – удивился Сенин. – А что же будет там?

– Разумеется, промышленная зона. Разве вы не знаете?

– Я не очень этим интересовался, – признался Сенин. – Я здесь, честно говоря, по другой части.

– Понимаю. Вы не любопытны, да?

– Просто это не лучший из миров, которые я видел. Здесь холод и уныние. Не понимаю, что притягивает сюда людей.

– Что ж, – усмехнулся француз, – никакого секрета нет. В этой части материка всё напичкано редкоземельными материалами. Над нами – метеоритные пояса, где уйма железа и никеля. Понимаете меня?

– Да что ж непонятного… Здесь будут делать точную электронику и топливные компоненты. На орбите – собирать космические корабли. Всё так?

– Да, и более того. Отсюда будет совершен прорыв в неисследованные части Галактики. Через несколько лет этот мир приобретет очень большое значение. И всё здесь будет – и климат, и прекрасные условия жизни. Умные люди заранее занимают места под этим солнцем.

– А вы хотели бы здесь жить?

– Я об этом не думаю. Может быть, когда-нибудь потом. Ведь сейчас я занят делом куда более важным и интересным, чем просто «где-то жить». Сейчас, например, мы будем исследовать побережье – очень тщательно и всесторонне. Именно мы решим, может ли здесь жить человек.

– А что, есть сомнения?

– Дело в том, что в южных широтах неблагополучная обстановка с микроорганизмами. Человеку туда вход пока закрыт. На всякий случай проверяем здесь. Да и вообще, любое место нужно очень скрупулезно проверить, прежде чем объявить его безопасным. Понимаете, какова ответственность?

– Что ж, – усмехнулся Сенин, – если так, то вам интересно будет поговорить с моим спутником, с Валенски. Ему есть что рассказать про безопасность.

– Он уже вовсю рассказывает, – рассмеялся француз. – Проснулся раньше всех, растолкал моих сотрудников и устроил прямо-таки брифинг. Он у вас молодец. Человек, в высшей степени преданный науке.

– А вы почему не там?

– Я побыл там какое-то время и… Одним словом, мне передадут самое важное. Вы и сами знаете, что руководителю ни к чему забивать голову мелкими деталями.

– А он сказал вам, что… – Сенин замялся.

– Что? – в глазах профессора вдруг мелькнуло беспокойство.

– Он сказал, что вам лучше не появляться в поселении без необходимости?

Француз внимательно посмотрел Сенину в глаза.

– Знаете, – негромко проговорил он, – губернатор предупреждал, чтобы я ждал от вас чего-то подобного…

– И что же вы решили?

Француз пожал плечами.

– Честно сказать, ничего пока не решил.

– Тогда решайте. А заодно подумайте, похож ли я на человека, обуреваемого маниакальными страхами.

Валенски появился довольно скоро, и он был очень возбужденный.

– Пора собираться, – сообщил он. – Челнок скоро стартует.

– Ты им всё сказал? – спросил Сенин.

Валенски выпрямился и некоторое время смотрел на Сенина неподвижным взглядом, словно никак не решался ответить.

– Нет, – выпалил он наконец. – Я описал им некоторые растения, но про грибницу всю правду не сказал. Решил, что пока не надо.

– Думаю, это правильно.

– Конечно! Ведь мы скоро вернемся и решим все проблемы. И тогда можно болтать сколько влезет.

Он залез в карман и вытянул продолговатый блестящий цилиндр.

– Вот. Я попросил у них термос.

– Думаешь перед полетом запастись горячим супчиком?

– Никаким не супчиком. – Он полез в сумку и вынул какой-то предмет, завернутый в прозрачный пластик.

Сенин пригляделся – это была обычная ложка из столовой.

– Я только в последний момент понял, – проговорил Валенски, упаковывая ложку в термос. – Я ведь не умею отличать человека от подражателя.

– Я тоже не умею.