– Он снова придет, – подал голос Муциев, угрюмо глядя на растекающуюся кровь. – Помните, что ученый говорил? Они будут приходить и приходить.

– Значит, будем встречать, – хладнокровно ответил Карелов. И, нервно усмехнувшись, добавил: – По одежке.

– Немыслимо… – бормотал Гордосевич, не отрывая взгляд от убитого двойника. – Я только сейчас поверил. Немыслимо…

…Сенину приснился сон, длинный, как сама жизнь. Сон был не только длинный, но и очень тяжелый, удручающий, печальный. И когда Сенин проснулся, он вдруг заплакал. Сначала просто сдавило горло и потекли слезы, потом грудь начали сотрясать судорожные рыдания. А затем он и вовсе завыл – совсем как зверь.

И вдруг ему показалось, что из темноты доносится какой-то звук. Так и есть: неподалеку кто-то тихо стонал. Скорее, даже скулил.

Сенин пополз на звук, раздвигая руками густые волокна, заполнившие весь этот маленький темный мир. Стон раздавался совсем рядом.

– Кто здесь? – тихо спросил Сенин.

– Командир… – отозвался дрожащий голос.

– Вельцер, это ты, брат?

– Это я. Мне плохо.

– Держись, брат. И мне плохо. Нам нужно уходить отсюда.

Они долго брели по темным коридорам, карабкались по лестницам, протискивались в узкие лазы. Потом они оказались на улице. Было темно и холодно.

– Мне холодно, – сказал Вельцер.

– Подожди, брат.

Сенин нашел ему старую замасленную куртку, она валялась в чьем-то дворе. Себе подобрал обрывок какой-то тряпки. И еще оторвал от забора кусок веревки.

– Главное теперь – ждать, – сказал он.

И они стали ждать, спрятавшись под днищем джипа. Им невероятно повезло, ждать не пришлось долго. Дверь дома открылась, и наружу тихо выбрался человек.

– Это он, – заволновался Вельцер.

– Терпение, – предостерег Сенин.

– Я знаю, куда он идет.

Они подстерегли его в полусотне шагов от дома, где жила одна женщина. Здесь было всегда безлюдно. Сенин протянул Вельцеру веревку.

– Ты знаешь, что делать.

Вельцер кивнул и неслышно скользнул вслед чужому. Он набросился на него быстро и неожиданно, веревка в мгновение ока затянулась на горле. Чужой отчаянно сопротивлялся, и Вельцеру было трудно – оба обладали совершенно равной силой. Но на стороне Вельцера была внезапность. Враг скоро ослабел и отдал свою жизнь победителю.

– Переодевайся, – велел Сенин Вельцеру. – И иди туда, куда он шел. Теперь это твоя жизнь.

– А ты? – Вельцер тяжело дышал, но это не мешало видеть, как он торжествует.

– Мое время еще не пришло.

– Ладно, а он? – Вельцер кивнул на раздетый труп.

– Я позабочусь об этом. Иди, живи…

Основной порт Тау Сфинкса был полон кипучей деятельности и напоминал большой муравейник. Ревели в небе челноки, катались по дорожкам контейнеровозы, бежали во всех направлениях шустрые транспортеры и эскалаторы, ни на минуту не умолкали голоса дикторов громкоговорящей сети, в десятках конференц-залов шли оперативные совещания, и человеческие ручейки не иссякали ни в какое время суток.

Делались дела и решались проблемы – текущие, срочные, важные и чрезвычайно важные. Еще два человека, прибывшие сюда с архиважным, по их мнению, делом, не внесли ничего нового в повседневную жизнь человеческого муравейника. И неудивительно – разве мало у человечества архиважных дел?

В представительстве «Русского космоса» Сенина и Валенски вежливо выслушали, предоставили канал экстренной связи с руководством Сектора, а затем изъяли у обоих все записи и поселили в принадлежащей представительству чистенькой и стильной гостинице. Велели ждать.

В первый день Сенин наслаждался чувством выполненного долга. На второй – здорово забеспокоился. Связался с представительством и услышал от какого-то клерка традиционное «Ваш вопрос решается».

«Мой вопрос! – негодовал Сенин. – Это ваш вопрос, и вы должны стоять на ушах, а не я!»

Полиция, думал Сенин, за час подняла бы десант и нашла самый скоростной транспорт, чтобы доставить его в зону бедствия. Там, конечно, тоже бюрократии хватает, однако люди понимают, когда время для бумажек, а когда для неотложных действий.

Валенски в представительстве во весь голос вопил, что ему срочно нужна лаборатория для воспроизводства антикультуры, однако офисные работники только сочувственно хлопали своими стеклянными глазами и ничего не делали. Они без команды из Сектора даже пальцем отказывались пошевелить. «Ждите, ваш вопрос решается…»

К счастью, биолог нашел необходимую лабораторию, помогла принадлежность к профессиональной гильдии, Теперь он пропадал там от рассвета до заката. Ему даже отдохнуть после перелета не удалось.