— Гранд-шаман, покоритель серой скалы. Зря смеёшься, ты тоже гранд-шаман. Поздравляю, это высочайший титул. Шаманки поклоняются тем, кто умеет ходить через «Врата вечной любви».

— Ахах, Гростайн — «Врата вечной любви»? В пару к водопаду?

В просторной палатке хватало места для большого раскладного стола, на котором лежал серебристый макбук и теснились стопки книг. У стола приткнулось парусиновое кресло, под столом блестел красный бок генератора «Хонда». Дальше по левую руку стояла деревянная кровать — похоже, икеевская, Дима такие видел, когда покупал бельё. Застелена она была весёлым покрывалом в стиле кантри. Над кроватью висела гитара. В центре палатки попыхивала жаром печурка, а справа у Олега Петровича было нечто вроде кухни: грубо сколоченный стол, полки с крупами, консервами и бутылками, переносной ящик-холодильник. В самом углу прятались снегоступы и лопата. Если с доцентом что-нибудь случится и его добро попадёт в руки аборигенов, то эффекта бабочки не избежать. Этот мир обречён.

— Баня и санузел в соседнем помещении, — сказал Олег Петрович. — Коньяк будешь? Есть твой любимый «Хеннесси». Из дьюти-фри.

— Для меня, что ли, купил? — спросил Дима, разглядывая кемпинговые лампы, выстроенные в ряд.

Олег Петрович пожал плечами:

— На всякий случай. Иди в баню, я утром воды нагрел. Помойся, согрейся, а то заболеешь.

— А после бани ты меня трахнешь, — предположил Дима.

— А не надо?

— Боюсь потом не досчитаться шапки или ботинок. Или ещё чего-нибудь, что тебе в голову взбредёт. Ты же клептоман.

Дима стоял гордо выпрямившись, хотя зубы постукивали от холода. Олег Петрович порылся в ворохе бумаг и молча протянул конверт из плотной коричневой бумаги. Дима заглянул: пачечка европейских банкнот, стянутая резинкой, красная обложка паспорта.

— А флешка на сто двадцать восемь гигов?

Олег Петрович вытащил её из ноутбука, задумчиво покрутил в пальцах и сказал:

— Ты лучший фотограф из всех, кого я видел. У тебя талант, Дима.

— Я знаю. Отдай флешку!

— Я хочу использовать твои фотографии в своей диссертации.

— А я хочу миллион баксов и Данилу Козловского, — Дима требовательно протянул руку.

Олег Петрович нехотя положил флешку на раскрытую ладонь.

— Смотри, я тебе её отдал, — сказал он, — но сейчас я кое-что расскажу и попрошу вернуть её обратно. И ты сделаешь выбор. Договорились?

— Договариваться с тобой — себя не уважать, — буркнул Дима, но уши навострил.

— Версия о том, что Гростайн — портал в другое измерение и на нём начертаны имена избранных — самая старая и распространённая. Проблема в том, что никто не знал, куда именно ведёт портал и как расшифровать эти имена, они слишком длинные и необычные. Я единственный знал, куда ведёт Гростайн. Зато я не верил в теорию имён, потому что моего имени в списке не было. Я кучу времени убил на эту головоломку! А когда ты сказал, что написал «Дима+Ру», у меня в мозгу щёлкнуло: все эти имена сдвоенные.

Олег Петрович скинул промокшую малицу и остался в облегающей термофуфайке. Развязывая тесёмки на штанах, он продолжил:

— Я кинулся проверять это предположение и смог прочитать египетскую пару имён. Это прорыв, Дима! У меня родилась новая гипотеза. У шаманок есть легенда, что влюблённые могут путешествовать между мирами, если их любовь достаточно крепка. Я и забыл эту дурацкую легенду, но после общения с тобой вернулся и провёл новые исследования. Оказалось, шаманки давно заметили феномен: из Гростайна выходят парами. Только я пришёл один. И ты.

Мокрые штаны шлёпнулись на пол, Олег Петрович остался в трусах. Обычных трикотажных боксёрах, не утеплённых. Дима с трудом оторвался от их созерцания и спросил:

— И что это значит?

— Это значит, что поодиночке мы можем двигаться по временной шкале лишь туда-сюда, как маятники. — Рудов изобразил указательным пальцем движение маятника. — Из современности — в то время, когда ты вырезал наши имена. Потом обратно. Ну, плюс-минус. А вдвоём мы сможем перемещаться во времени, куда захотим. В любую эпоху! — Указательный палец нарисовал бесконечную хаотическую линию. — Это и есть моя гипотеза. Гростайн — мифические «Врата вечной любви». Машина времени для влюблённых!

Олег Петрович подождал реакции Димы, но тот был слишком ошарашен, чтобы сформулировать свои мысли. Олег Петрович продолжил:

— Представь, мы сможем увидеть гладиаторские бои в Риме и послушать проповеди Христа. Мы сможем поучаствовать в Варфоломеевской ночи и посмотреть на казнь Марии-Антуанетты. Только представь! Мы сможем прокатиться на «Титанике»…

— И утонуть, — перебил Дима. — Мы же не можем взять с собой Гростайн, верно? Это же не портативная машинка времени, которую надеваешь на руку, как часы, и активируешь в нужный момент.

— Да, придётся много странствовать. Но не факт, что Гростайн такой один. Послушай, Дима! Если ты согласен разделить со мной жизнь, полную приключений и опасности, — верни мне флешку. Осенью я допишу докторскую и прославлюсь как исследователь Гростайна. Ты тоже не будешь забыт, я упомяну тебя в предисловии как автора снимков. Ну, или как соавтора, чёрт с тобой. А потом мы отправимся в долгое путешествие. И все фотографии, которые ты сделаешь в прошлом или будущем — не знаю, куда нас занесёт, — будут принадлежать тебе одному. А я займусь любимой историей. Как тебе план?