Со всех четверых я действительно забрал всё что можно. Двое ладно, только наличкой отделались, нищие, вот у третьего была квартира, однушка в панельном доме получил в наследство от бабки, написал расписку, что передаёт её нам, ну и ключи вручил. Дальше уже мои проблемы. Вот с братом одного из уродов, которых я убил шесть лет назад, пришлось дольше работать. Писал расписки он дольше. Жил тот с родителями в квартире, но те самые родители отписали на него дачу, да и машина на нём числилась. Всё забрали и пинками погнали в сторону трассы. Четвёртого просто так я всё же не отпустил. Памятник он не ломал, умный. Не гадил, но присутствовал. В общем, я вложил ему в голову закладку. Как встретит кого, любого человека, то у него будет вырываться страшный мат. Если рядом будет кто стоять, этот мат будет касаться его лично. Пусть получит пару раз по морде лица, научится держать язык за зубами. Подумав, я так же поступил и с остальными. Хорошая закладка. Ну а то, что если они снова появятся в окрестностях кладбища и у них сразу остановится сердце, про это и говорить не стоит. Нельзя им сюда возвращаться. Верная смерть.

Когда мы возвращались, Прокофий неодобрительно покачал головой и спросил:

–  Обязательно всё у них нужно было отбирать?

–  А по другому они не понимают, поколение пепси, мать её. Слушай, Прокофий, ты что, на войне трофеи не брал?

–  Так-то на войне…

–  А сейчас что? Это ведь немцы были, скинхеды, Гитлер у них за вождя…

–  Да что ж ты молчал-то?!
– яростно заорав, спросил тот.
– Да мы им мало влепили, нужно ещё один пендель отвесить, пинками до их поганой Москвы гнать.

–  Допинаем ещё, - успокаивал я «старика».
– Вон машина уже, сейчас до твоего дома доедем и во двор поставим.

–  «Бээмвэ», брал я такие машины в войну. Только мотоциклы были, - пробормотал тот, успокаиваясь, но всё ещё с присвистом тяжело дыша. Взбесило, похоже, его то, что молодчики оказались гитлеровцами, да и поругание памятника он им простить не мог, хотя я поклялся, что поставлю самый лучший памятник. Но об этом и говорить не стило, обязательно закажу.

–  Что брал это хорошо. Завтра продадим машину, дачу и квартиру. Деньги вам нужны.

–  Почему?
– удивился тот, но сообразил сам.
– Документы?

–  Именно. Те, что у вас сейчас, как ты понимаешь, уже не действительны. Я дам один телефончик, позвонишь, договоришься о встрече и сходишь поговорить. Я там в семнадцать лет права липовые покупал. Мы сегодня подняли почти пять тонн зелени только наличкой. Возьми две с половиной, как задаток это пройдёт, если договоришься. Ну а там по ситуации. Не дурак, разберёшься.

–  Это точно.

–  Кстати, ружьё верни.

Убрав двустволку обратно, мы подошли к машине и сели в неё, Прокофий на место водителя, он после армии водителем устроился и так и проработал. В милиции больше тридцати лет работал. Пока тот осваивался с управлением, пробуя завести иностранную технику, я открыл бардачок.

–  О, смотри, «ТТ», - достал я пистолет.
– Тут ещё и магазины запасные. Один пустой, второй наполовину полон. С собой на встречу возьмёшь, мало ли кинуть решат. Ладно, выжми тормоз и заводи, здесь коробка-автомат.

С первой же попытки Прокофий стронул машину с места и уверенно покатил в сторону деревни. Старался ехать по обочине, потому как приземистый седан просто не мог проехать там, где оставили после дождя глубокие колеи трактора. Уже на самой улице деревни дорога была получше, так что мы с небольшим разворотом остановились у ворот дома Прокофия. Кстати, ехали в полной темноте, нам без нужды освещение, амулеты на глазах, а на улице никого не было, чтобы бояться кого-то задавить. Время было позднее три утра, так что нормально, тишина и спокойствие вокруг.

Кстати, мы выяснили, почему эти архаровцы появлялись так поздно. Просто мимо по трассе проезжали из ночного клуба на дачу, вот и решили заехать. Самое удивительное, дача находилась там же где и наш дом. Только на более престижном месте с окнами на речку. На окраине я редко бывал, кроме самой речки, так что кто там живет, особо не знал. Вот теперь знаю.

–  Хорошая машина, - слегка ударив по рулю и погладив его, сказал Прокофий.
– Знаешь Егор, я здесь пока мы ехали, подумал. В общем, не моё это, не тянет на трофеи. Ничего не надо, и к знакомому твоему за поддельными документами не пойду. Решил сказать, что мы сами омолодились, документы выправлю по закону. Доказать смогу что я это я. Старых знакомых хватает, в том числе и в мили… Тьфу-ты, в полиции.

–  Тебя же съедят, - удивлённо сказал я и, дотянувшись до рычагов управления, включил габариты, а заодно и приборную панель.
– Всякие комиссии, проверки, энэлошники, да какая только муть не приползёт. Вам же жить не дадут нормально, будут выпытывать способ омоложения. Братки так вообще кардинально будут спрашивать. Утюг на грудь, сами всё расскажите. Мне-то всё равно, а вы пострадаете.

–  Я решил, - твёрдо сказал тот.

–  Дело ваше, - пожал я плечами.

Человек он взрослый, вон восемь десятков лет прожил, голову имеет, что я его уговаривать буду? Да и так я уйти поскорее собирался, пока тот не сообразил, что у него много стареньких знакомых, которых обязательно нужно омолодить и вылечить. Это сейчас он на эмоциях и мало что соображает, а когда сообразит, лучше мне подальше находится, как я понимаю.

–  Тогда держи, уверен, что пригодится, - протянул я Прокофию пистолет, магазины и две бумажные пачки с патронами, найденные в бардачке.

Тот помедлив, всё же взял оружие. Мы вышли из машины, я здесь же поставил её на сигнализацию. Ключи с брелком мне отдали, после чего проследовал во двор. Потом я убирал палатку и часть того медицинского оборудования, которое из-за спешки оставил в бане. Ольга уже спала, так что Прокофий не стал её будить, и крепко пожав мне руку, обнял, и негромко сказал: