Десерт был отложен до прибытия Розетты. Да, забыл сообщить вам, дорогой маркиз: Розетта сама привезла письмо; сговорившись с Лавердюром, она спряталась в соседней комнате и стала свидетельницей всего, что происходило в нашей трапезной. Знай я об этом, я бы непременно наложил на нее контрибуцию за шпионаж: в отличие от вас, военных, мы берем контрибуцию только с тех, кто нам особенно дорог.

Аржантине понадобилось выйти, председатель вызвался проводить ее, и мы с Лореттой остались наедине.

Аржантина была в парадном платье из муара лимонного цвета, ее замысловатая прическа постоянно требовала внимания. У Лоретты были накрашены губы и слегка подрумянены щеки. Естественная красота делала Аржантину неотразимой, подкрашенная Лоретта полагала себя такой же. Ничто не может обезобразить хорошенькую женщину: если женщина, приукрасив себя с помощью нарядов и дорогих побрякушек, нисколько не изменилась, значит, красота ее воистину заслуживает похвалы.

Председатель и его подруга не возвращались. Мы весело болтали и шутили, впрочем, шуточки наши вряд ли обескуражили бы отсутствующих. Зная прекрасно их характер, мы были уверены в том, что они наисерьезнейшим образом подошли к вопросу совместного времяпрепровождения, и ежели им придется отчитываться за него, можно с уверенностью сказать: они провели его с толком.

Тот, кто смеется над другими, всегда бывает наказан. Распекаешь своего ближнего, а сам поступаешь не лучше; мораль часто ретируется перед стремлением к удовольствию.

— Снимите эту накидку, — сказал я Лоретте, — она наверняка вас стесняет! У вас такое очаровательное платье.

Надо признать, что Дюша, модная в те времена торговка платьем, обладала поистине превосходным вкусом, а также талантом продавать свой товар по цене золота.

— Как вы очаровательны, — продолжал я. — Вино шабли зажгло огонь в ваших глазах. Вам на грудь просыпалась пудра: позвольте, я уберу ее.

И я осторожно поднес палец к ее груди; в ту минуту мне хотелось стать новым Ионафаном [53] .

— Какое у вас чудесное кольцо, мне хочется рассмотреть его поближе.

Я взял ее руку и поцеловал; она взяла мою руку и крепко сжала ее. Когда женщина жмет вам руку, значит, она уже полна желания; я от всей души поцеловал Лоретту и сделал это неоднократно, ибо губы ее постоянно оказывались у меня перед глазами, и я был не в силах противиться их притяжению. Я распалялся все больше и больше, пыл мой не оставался без ответа. Мы выразительно глядели друг на друга, и в глазах наших застыл один и тот же вопрос; желая ответить на него, мы стали приближаться к стоявшему неподалеку канапе; навощенный паркет буквально подталкивал нас к нему. И вот без лишних разговоров я принялся старательно исполнять свой долг. Позабыв обо всем, мы вместе заблудились на дорогах страсти и вскоре провалились в ту пропасть, куда, как известно, женщина охотно помогает свалиться мужчине. Я бы, наверное, так и пребывал на дне этой бездны, коли бы у меня хватило сил; но всему приходит конец. Пунцовые от пережитых нами чувств, мы не сразу опомнились, однако тут же возжелали пережить испытанное еще раз. Но неожиданно на нас нашел приступ скромности; надеюсь, дорогой маркиз, вы мне его простите? Но так как мы ничуть не сердились друг на друга, то, посмеявшись над своими выходками, мы обменялись поцелуями и решили при первом же удобном случае вновь предаться подобным же безумствам…

Аржантина вернулась во всем блеске, прическа ее была в полном порядке. Бросив взгляд на платье Лоретты, напоминавшее после наших упражнений на канапе мятую тряпку, она громко расхохоталась. Затем, внимательно осмотрев с лукавой усмешкой канапе, заявила, что, ежели бы ей пришлось составить карту местности, где только что разыгралась баталия, самой густой краской следовало бы закрасить именно это канапе, так как на нем произошло главное сражение.

— Ну почему, — усмехнулась она, — все наши слабости непременно выдают себя? Что бы мы ни сделали, любой поступок отражается в нашем взгляде; к примеру, разве мой взгляд не выражает саму невинность?

Словом, Аржантина вынудила нас признаться в совершенных безумствах; впрочем, волновало ее только одно: чтобы баталия происходила по всем правилам.

— Смелее в бой, — выговаривала она Лоретте, — но зачем при этом мять платье? Следуйте моему примеру, снимайте платье и оставайтесь в корсете; к чему эти церемонии, здесь все свои, а в неглиже ваши прелести выглядят еще более соблазнительными. А теперь идите наверх и живенько приведите себя в порядок; только ради всего святого, не будите председателя: он заснул прямо в шезлонге!

Лоретта последовала ее совету, хотя и почувствовала, что дан он был не совсем бескорыстно. В присутствии более удачливой соперницы ни одна женщина не чувствует себя в своей тарелке, и ни одна женщина не станет бескорыстно помогать сопернице вновь обрести былую привлекательность! Итак, оставляя нас одних, Лоретта неоднократно оборачивалась, окидывая меня и Аржантину весьма тревожным взором. Прекрасно владея искусством обольщения, она знала все ухищрения, к коим прибегают женщины, дабы заполучить желанного мужчину.

— А теперь, очаровательный советник, вам придется иметь дело со мной, — заявила Аржантина.

Едва Лоретта вышла из комнаты, как она бросилась закрывать дверь, исполнив при этом такой прыжок, какими в пантомимах обычно передвигаются демоны или фурии.

— Вы мне нравитесь, и у нас мало времени; председатель объявил о начале сражения, но победителем в нем вместо него суждено стать вам. Разве это канапе уже не явилось свидетелем вашей отваги? Оно покрылось порохом, но я не боюсь пороховой копоти: такая грязь почетна, ежели ты запачкался в ней на поле брани.