Шрифт:
Что остался живой.
Время то мчится вскачь,
То ползет как смола,
Чья-то близкая смерть
Вновь глядит из ствола.
Кто умрет молодым,
Кто с седой бородой,
Кто-то в мягкой кровати,
Кто от пули шальной.
На ошибках чужих
Научиться не смог -
Палец давит на спуск
Завершая урок.
Близким жаром обдал
Раскаленный свинец,
И упал в пыль лицом
Безрассудный юнец.
Рядом слышу я звук,
Этот звонкий щелчок,
Неужели к отметке
Приближается срок?..
Мне для «Русской рулетки»
Не нужен наган,
Замедляет вращенье
У судьбы барабан... [23]
Вот пусть он сам и играет в «русскую рулетку», если нечем заняться, а мне нужно завершить много дел. Для начала — доставить Эвелин в больницу, и на следующий день вылетать в Порто-Франко. Так, вижу какое-то движение в конце стоянки, вот и раненую привезли, да еще с каким сопровождением!
23
Стихи автора
Машин было две, одна из них тот же микроавтобус, что вез нас тогда в город, а вторая - «Хаммер» черного цвета. Наверное, внутри кондиционер установлен, иначе бы они сразу испеклись внутри кабины, при такой-то жаре на улице. Хотя, сейчас пока еще утро, всего-то около плюс тридцати по Цельсию в тени.
Водитель помог Эвелин вылезти из машины, но она и сама передвигалась достаточно бодро, подошла и чмокнула меня в щеку:
– Мой пилот, вези меня далеко и высоко!
– Куда только пожелаете, моя несравненная!
– улыбнулся я в ответ.
– Можете занимать место согласно купленному билету. Там на диване сейчас хорошо прилечь можно, а не только сидеть.
– Вот и проверю, как ты там все сделал. Пойдем, проводишь меня еще кое-куда.
Ну да, перед полетом нужно позаботиться о некоторых делах, а то на моем авиалайнере удобств на борту нет. Все, кто летал на небольших самолетах, об этом и так знают...
– Аламо — Контроль, я «Сессна»-«Редлайн», выполняю санитарный рейс, прошу разрешения на посадку для дозаправки и врача к самолету.
– Сессна-«Редлайн», я Аламо — Контроль, посадку разрешаю, заход по обычной схеме, курсом девяносто, ветер шестьдесят, скорость три узла, порывы до пяти, давление тысяча пять миллибар.
– Аламо - Контроль, я «Сессна»-«Редлайн», принял, заход по схеме, расчетное время посадки пятнадцать минут.
– Сессна-«Редлайн», я Аламо — Контроль, каково состояние раненого?
– Аламо - Контроль, я «Сессна»-«Редлайн», состояние удовлетворительное, но пусть врач осмотрит.
– Сессна-«Редлайн», я Аламо — Контроль, врач будет, до связи!
Почти в расчетное время «Сессна» коснулась полосы, и диспетчер скомандовал по радио:
– Сессна-«Редлайн», я Вышка, подруливайте к диспетчерской.
– Вышка, я - Сессна-«Редлайн», принял.
Точно, вижу мужика с флажками, вовсю семафорит. Да еду уже, что мельтешишь-то?
Возле диспетчерской вышки стоял небольшой фургончик с красным крестом, который «с места в карьер» рванул в нашу сторону, как только пропеллер замер неподвижно.
– Кто здесь ранен?
– обратилась ко мне с вопросом пожилая женщина в белом халате.
– Я...
– выглянула из кабины Эвелин.
– Помогите, вылезу отсюда...
Аккуратно высадив ее из самолета, передаю ее с рук на руки докторше и направляюсь к диспетчеру. По дороге замечаю, что девушку усадили на порог фургона и дали какой-то стакан, все правильно, сейчас пусть примет чего-нибудь болеутоляющего. Хотя она и бодрилась во время полета, иногда я замечал выступившую у нее на лбу испарину. Ничего, милая, потерпи еще несколько часов, когда мы доберемся до Виго, там нас уже должны встречать, Дон Рубио это гарантировал.
– Кто там у тебя ранен?
– встретил меня вопросом диспетчер, тот самый, которому я в прошлый раз отдавал плакаты. (Один из них тогда сразу повесили на самом видном месте, в середине стены.)
– Она, - кивнул я на фото.
Парень даже изменился в лице:
– Сильно? Что там случилось?
– Напали на улице, темная какая-то история... Везу ее в Виго, руку будет лечить.
– А, там врачи и правда хорошие, надеюсь, все будет в порядке.
– Заправлять-то будете сегодня? Мне долго здесь сидеть нельзя, сам видишь.