— Entrez! [6] — раздался чей-то бас.

В маленькой уборной, напоминавшей стойло, пред складным зеркалом, вокруг которого на столе разложены были принадлежности гримировки в стеклянных баночках с мельхиоровыми крышками, стояла в розовеньком коротеньком платьице Рая. Тугой корсажик стянул донельзя её маленькую гибкую талию, из-под юбочки выглядывали две крошечные ножки в ажурных чулках. Она держала в руках заячью лапку и хохотала над черноусым красивым брюнетом, у которого весь нос был в краске.

— Смотрите, ха-ха! — кричала она, — у князеньки нос какой, нос!

Князенька улыбался очень глупо, но не без достоинства, указывая этим, что если он и позволяет так обращаться со своею физиономией, то к этому принуждает его неизбежное стечение обстоятельств.

— Ах, ах! — забеспокоился папочка, — Раинька, разве так можно!.. Ваше сиятельство извините её…

— Ничего, ничего, — слегка вздыхая ответил тот и вытер нос полотенцем, вероятно, находя что при посторонних ему неприлично быть в таком виде.

— А я опять!.. — порывалась к нему Рая.

— Рая! — строго заметил папочка и нахмурился, — Рая, ты переходишь границы…

Рая стихла и начала здороваться с вошедшими.

— Вы, ваше сиятельство, помажьте носик кольдкремом, — советовал папочка, — а то так не отстанет. Вот неугодно ли из этой баночки?

Князь начал намазывать свой носик, из которого могло выйти по крайней мере три обыкновенные носа и который очевидно был кавказского происхождения. Папочка деятельно помогал ему в этой операции.

— Вы сегодня очень милы, — ораторствовал Веркутов, — но в вашей игре мало экспансивности, обратите на это внимание.

Князь натёр себе нос до ярко-багрового цвета. Папочка предложил попудрить, тот отказался.

— Я пойду, — сказал он, обмахиваясь тончайшим батистом, от которого нестерпимо несло пачули. Ему видимо неприятно было присутствие посторонних. — Я пойду, меня ждут. Вы позволите мне в следующий антракт?

— Очень рада, — ответила Рая.

— Вы подумайте о том, что я говорил и дайте ответ что лучше… Ну-с, до свидания.

Он наклонился и поцеловал её руку так крепко, что она даже покраснела.

— Проваливайте! — отрезала она, — вас ждут.

Когда дверь за ним затворилась, папочка так сжал себе руки, что они даже хрустнули.

— Что ты делаешь, Рая!.. — страшным шёпотом заговорил он, поглядывая на дверь с таким видом точно за нею дремал ужасный дракон, которого он боялся разбудить.

— Он мне надоедает, папочка, — не без испуга заговорила та, — всё ходит и ручки лижет.

— Рая, Рая… ты меня губишь…

Он отчаянно качнул головой и ринулся из уборной.

Рая посмотрела ему вслед прищурившись и стала бить носком правой ноги по полу.

— Скажите пожалуйста, отчего все мужчины такая дрянь? — обратилась она к Ракитину.

Тот не ожидал такого вопроса.

— Неужели все?

— Все, все… такая дрянь, такая… Я думала что лучше…

— Если вы судите по князю, то правы, — отозвался Веркутов, — его нельзя пускать на порог.

Она ничего не ответила и повернулась к зеркалу.

— Он давно с вами знаком? — не отставал Веркутов.

— Недели три.

— Часто бывает?

— Каждый день.

Веркутов свистнул.

— Та-ак-с, приём известный. За границу не собирается ли?

— Да, он говорит, что ему зачем-то в Милан надо. Он едет туда на той неделе.

— Та-ак, та-ак, — подтверждал, ухмыляясь редактор:

A вам он нравится?

— Он красив, только такой противный, когда в глаза смотрит. Мне неприятно, что папочка так за ним бегает.

— Вы знаете, что он миллионер?

— Неужели?

— Страшно богат и деньгами сорит.

— Он сейчас приходил спрашивать, что мне послезавтра подарить, послезавтра день моего рождения. Хотите обедать ко мне? Пожалуйста! Вы будете? — обратилась она к Ракитину.

Тот сказал, что постарается.

— А вы? — спросила она у Веркутова.

— Я не могу, я послезавтра весь день в Павловске.

— Ну, чёрт с вами! Так вы приезжайте, — попросила она снова Ракитина, — пожалуйста, вы мне доставите большое удовольствие… Кроме того… кроме того мне надо с вами поговорить… посоветоваться в одном деле…